гормональные ежедневно перед сном. Прошу у мужа ключ, обуваюсь, накидываю шубку и выхожу во двор. Открываю чёрную «Тойоту» Егора и достаю аптечку. И только когда закрываю машину, замечаю сбоку дома, в тёмном углу Антона, который на удивление курит.
– Ты ведь никогда не курил, – медленно подойдя, говорю я. – Я сказала, что ты изменился. Но не думала, что настолько.
Мне не стоило подходить к нему и заводить разговор наедине, но я подошла.
– Осуждаешь? – ловлю его ухмылку. – Надеюсь, нотаций не будет?
Хочется фыркнуть и красноречиво закатить глаза. На самом деле ему даже идёт. Я затаиваю дыхание, завороженно наблюдая за дымом, устремляющимся в морозное небо. Антон курит красиво. Со вкусом. Как будто смакует. Глубоко затягивается, немного прикрыв веки и откидывая голову назад. А после выпускает дым на плавном долгом выдохе.
– Просто интересуюсь. Когда ты успел стать таким?
– Тебе честный ответ?
Сигарета снова возвращается к его губам. Яркий огонёк мгновенно светится в темноте, выхватывая мужественные скулы. Мне вдруг так хочется почувствовать вкус табака на его губах. Но я просто смотрю, упиваясь этим неприкрытым, почти интимным наслаждением.
– Честный.
Жуковский проводит кончиком языка по нижней губе, а я вздрагиваю, потому что взгляд голубых глаз сейчас напоминает прищур настоящего хищника готового к охоте. Или это выпитое вино так злостно дорисовывает дурманящий образ?
– Сразу после твоей свадьбы, Ксю.
После этих слов, Антон снова выпускает сигаретный дым, который туманом повисает между нами. И через эту дымку я могу разглядеть только его внимательно смотрящие глаза. Но завеса исчезает слишком быстро, и я не нахожу слов, чтобы ответить ему. Я во всём виновата. Я всё разрушила. Дважды.
Собираюсь позорно сбежать, но Жуковский хватает меня за запястье и тянет на себя, заставляя встать между его разведённых ног. Мои ладони автоматически ложатся на его плечи, и только сейчас я замечаю непонятный жар, опаляющий мою кожу.
– Обижаешься? – выдыхает он мне в волосы.
А по позвоночнику уже разбегаются мелкие колкие мурашки. Он и правда другой. Раньше, больше меня боялся, что кто-то увидит, что узнают родители. Однажды я даже хотела во всём признаться маме, а Антон струсил. Сейчас же ему всё равно. Антон не боится, что кто-то выйдет и застукает нас. Ведь никто и подумать не может, что ему придёт в голову совращать меня.
– У тебя замечательная дочь. Она могла бы быть нашей дочерью, пусть она и от него. Но ты решила всё за нас двоих, когда соврала мне, что не любишь.
– Я не…
– Не держи меня за идиота, Ксю. Думаешь, не понял, когда узнал о твоей беременности? Мне до сих пор тошно видеть тебя рядом с ним. Омерзительно. И муж твой всё такой же омерзительный олух. Тебе не противно с ним спать?
– Пожалуйста, перестань.
– Знаешь, отвратительно было наблюдать, как он говорит своё «да». Как ты отвечаешь ему то же самое. Как он уже тогда, у арки, предвкушал, что увезёт тебя в номер для новобрачных,