же ужин!
Но Минна уже не прежняя послушная служанка, она стоит в дверях, взгляд у нее злой, недоверчивый, на желто-серых морщинистых щеках проступили красные пятна. На барыню она не обращает внимания и только злобно и пристально смотрит на молодого барина, которого так всегда любила.
– Тьфу, Вольфганг! – начала она срывающимся голосом. – Тьфу! Ты сидишь преспокойно здесь…
– С ума вы сошли, Минна! – возмутилась фрау Пагель; ничего подобного за двадцать лет совместной жизни она еще не видела от своей Минны. – Вы мешаете! Ступайте к себе…
Но ее никто не слушает. Вольфганг сразу понял – «там» что-то произошло. У него возникает предчувствие, он видит перед собою Петру, слышит, как она говорит ему: «Хорошо, Вольф, иди», – и он пошел с чемоданом к «дяде». Она еще раз поцеловала его…
Он хватает Минну за плечи.
– Минна, ты была там? Что случилось? Говори скорей…
– Ни слова, Минна! – кричит фрау Пагель. – Или я тут же откажу тебе от места!
– Ни к чему отказывать, барыня, – говорит Минна, она как будто даже сразу успокоилась. – Я сама от вас ухожу. Думаете, я останусь здесь, где мать подбивает сына на дурное дело, а сын слушается? Ах, Вольфи, как мог ты это сделать! Как мог ты оказаться таким подлецом?
– Минна, что это на вас напало? Что вы себе позволяете! Вы просто…
– Можете спокойно назвать меня дурой или колодой, мне, барыня, не впервой это слышать. Только я всегда воображала, что вы это говорите в шутку. А теперь я вижу, вы и в самом деле считаете, что мы разной породы люди: я так себе, при кухне, а вы благородная дама…
– Минна! – кричит Вольфганг и с силой трясет старую, вышедшую из себя служанку. – Минна, скажи ты наконец, что случилось с Петером? Она…
– Вот как? Тебя это все-таки еще тревожит, Вольфи? Когда ты сбежал от нее в день свадьбы, продал с нее все до рубашки и оставил в одном только старом рваном пальтеце – еще с его покойного отца, барыня! – а под ним ничего, даже чулок нет, ничегошеньки… И в таком виде ее забрала полиция. Но что хуже всего и чего я тебе никогда, никогда не прощу, Вольфи, она совсем помирала с голоду! Ее все время рвало, а на лестнице она чуть не хлопнулась…
– Как так полиция? – кричит в отчаянии Вольфганг и трясет Минну изо всех своих сил. – Какое дело полиции до нас с нею…
– А я откуда знаю? – кричит в свою очередь Минна и хочет вырваться из рук молодого барина, который, сам того не замечая, держит ее все крепче. – Откуда мне знать, в какие дела ты ее впутал, Вольфи? Потому что Петра сама по себе ничего худого, конечно, не делала, я слишком хорошо ее знаю. А та подлая дрянь, что живет с вами в одной квартире, еще особо сказала, что Петре-де поделом, потому что она считает себя слишком благородной и не хочет шляться по панели. Ну и попало ж ей от меня!..
Минна смотрит с торжеством, но тут же в крайнем возбуждении добавляет:
– Господь ее благослови, мою голубку, что она себя соблюдала, хотя ни ты, ни все ваше мужское отродье не заслужили, чтоб она себя для вас берегла.
Вольфганг