Алёшкина в 27 полевом госпитале. Самые разные по тяжести и сложности операции ему придётся делать, не все они окончатся так благополучно. Оставим на время его и перенесёмся в другое место, далеко-далеко от Волховского фронта.
Глава четвёртая
Посмотрим, как это время, то есть с июня 1941 по сентябрь 1943 года, прожила семья Бориса Алёшкина, оставленная им в далекой от него Кабарде, станице Александровке.
Катя проводила Бориса до станции Майская и посадила в поезд, следовавший в Нальчик. Она крепилась до самого последнего момента, и лишь когда муж, поцеловав её, прыгнул на ступеньку вагона тронувшегося поезда, она не сдержалась и заплакала. Так и стояла на перроне, махая удалявшемуся поезду рукой, не вытирая струившихся по её щекам слёз.
О чём она плакала, что её огорчило, она и сама не могла бы ответить. В то время Катя даже и представить себе не могла всей тяжести своей будущей доли, того, что придётся испытать ей самой, её маленьким детям, да и её мужу. Она даже и о времени разлуки с Борисом не думала.
Как многие люди нашей страны, она полагала, что успехи, достигнутые фашистскими войсками в первые дни войны, захват пограничной территории и нескольких городов – дело временное, случайное, явившееся следствием вероломного нарушения Гитлером и его кликой мирного соглашения между СССР и Германией. И как только Красная армия нанесёт свой сокрушительный удар, фашисты будут немедленно разбиты, побегут вспять и, может быть, через несколько месяцев война закончится полной победой, а в Германии и странах, вступивших с ней в союз, произойдёт-таки наконец пролетарская революция и установится советская власть. Ведь так случилось в Латвии, Эстонии и Литве, в состав Советского Союза вернулись Западная Украина и Западная Белоруссия, да и военный конфликт с Финляндией закончился полным разгромом последней, хотя ей и помогали капиталистические страны. Очевидно, так произойдёт и теперь, война закончится в течение нескольких месяцев, её Борька вернётся целым и невредимым домой и, наконец-то, они заживут по-настоящему. Ведь им ещё и жить-то вместе почти не довелось, только во Владивостоке. А затем в Армавире и Краснодаре больше врозь жили: то он работал на такой работе, которая была связана с постоянными командировками, то работал и учился, его целыми днями дома не было, да она и сама работала с утра и до ночи. Затем он на четыре месяца уезжал учиться в Москву, и только вот каких-нибудь последних полгода они жили нормальной семейной жизнью.
Катя особенно не опасалась за мобилизованного мужа: он медик-хирург, будет служить в каком-нибудь госпитале, а это ведь значительно менее опасно, чем, если бы он, как и раньше, оставался строевым пехотным командиром. За семью, полностью оставшуюся на её попечении, она тоже особенно не волновалась, тем более, когда Борис оставил ей почти все полученные при расчёте деньги, что-то около пятисот рублей. Она будет работать, огородик свой есть, какую-нибудь скотинку нужно завести, так что не пропадут. Взяв себя в руки, Катя сравнительно быстро успокоилась и заторопилась домой. На работе, в связи с мобилизацией,