у нас был папа.
Сережа поднял на нее глаза. Он не думал об этом. У одних ребят есть папы, у других нет. У Сережи тоже нет: его папа убит на войне; Сережа видел его только на карточке. Иногда мама целовала карточку и Сереже давала целовать. Он с готовностью прикладывал губы к стеклу, затуманившемуся от маминого дыхания, но любви не чувствовал: он не мог любить того, кого видел только на карточке.
Он стоял между мамиными коленями и вопросительно смотрел ей в лицо. Оно медленно розовело: сначала порозовели щеки, от них нежная краснота разлилась на лоб и уши… Мама зажала Сережу в коленях, обняла его и приложила горячую щеку к его голове. Теперь ему видна была только ее рука в синем рукаве с белыми горошинами. Шепотом мама спросила:
– Ведь без папы плохо, правда? Правда?..
– Да-а, – ответил он, тоже почему-то шепотом.
На самом деле он не был в этом уверен. Он сказал «да» потому, что ей хотелось, чтобы он сказал «да». Тут же он наскоро прикинул: как лучше – с папой или без папы? Вот когда Тимохин их катает на грузовике, то все садятся наверху, а Шурик всегда садится в кабину, и все ему завидуют, но не спорят, потому что Тимохин – Шурикин папа. Зато если Шурик не слушается, то Тимохин наказывает его ремнем, и Шурик ходит зареванный и угрюмый, а Сережа страдает и выносит во двор все свои игрушки, чтобы Шурик утешился… Но, должно быть, с папой все-таки лучше: недавно Васька обидел Лиду, так она кричала: «А у меня зато папа есть, а у тебя нет, ага!»
– Чего это стучит? – спросил Сережа громко, заинтересовавшись глухим стуком у мамы в груди.
Мама засмеялась, поцеловала Сережу и крепче прижала к себе:
– Это сердце. Мое сердце.
– А у меня? – спросил он, наклоняя голову, чтобы услышать.
– И у тебя.
– Нет. У меня не стучит.
– Стучит. Просто тебе не слышно. Оно обязательно стучит. Без этого человек не может жить.
– Всегда стучит?
– Всегда.
– А когда я сплю?
– И когда ты спишь.
– А тебе слышно?
– Да. Слышно. А ты можешь рукой почувствовать.
Она взяла его руку и приложила к ребрам:
– Чувствуешь?
– Чувствую. Здорово стучит. Оно большое?
– Сожми кулачок. Вот, оно такое приблизительно.
– Пусти, – озабоченно сказал он, выбираясь из ее объятий.
– Куда ты? – спросила она.
– Я сейчас, – сказал он и побежал на улицу, прижимая руку к левому боку. На улице были Васька и Женька.
Он подбежал к ним и сказал:
– Вот попробуйте, хотите? Тут у меня сердце. Я его рукой чувствую. Попробуйте, хотите?
– Подумаешь! – сказал Васька. – У всех сердце.
Но Женька сказал:
– А ну.
И приложил руку к Сережиному боку.
– Чувствуешь? – спросил Сережа.
– Ага, – сказал Женька.
– Оно приблизительно такое, как мой кулак, – сказал Сережа.
– А ты почем знаешь? – спросил Васька.
– Мне