Они всегда были твоими любимыми. Наш сосед Тайер тоже их любит. Я всегда выпекала их понемногу, пока не заболела.
– Д-да, – заикаюсь я. – Я помню, он их любил.
Она внимательно смотрит на меня, и я выдерживаю ее взгляд.
– Он хороший человек. Ужасно, что ему пришлось пережить такую трагедию. Его бедный сын. Я бы на его месте переехала, а он до сих пор живет в этом доме.
– Мама, – пытаюсь я сменить тему, – тебе дать что-нибудь попить или что-то еще?
– Нет. – Она закрывает журнал и кладет его на стол. – Он косит мой газон, – продолжает она говорить о Тайере. Я не хочу о нем слышать. Не хочу знать. Это слишком больно, но я не могу сказать об этом маме. Стоя спиной к ней, я добавляю в кофе сливки и сахар. Руки дрожат, но я знаю, что с того места, где она сидит, этого не видно. – Он иногда заходит. Ему одиноко, и мы выпиваем…
– Он тебе нравится? – Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю спохватиться, и я тут же морщусь.
Даже не хочу представлять Тайера, ухаживающего за моей мамой. Меня стошнит.
– Господи, да нет же! – Она смеется, но смех переходит в кашель. Я сажусь напротив и внимательно наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. – Но мне приятно, что есть с кем поговорить. Ты переехала на другой конец страны, Джорджия занята работой и семьей. Мне нужен был друг.
– Я рада, что вы были друг у друга.
Проклятый Тайер Холмс. Значит, разговаривать и дружить с моей матерью он может, а со мной нет?!
Я думаю о том, сколько времени я потратила, пытаясь убедить его открыться мне. Я знала, что он меня любит, как и я его, но, видимо, этого было недостаточно, и я оставила попытки. Я не могла в одиночку исправить то, что сломалось. Ему тоже нужно было приложить немного усилий, а он этого не сделал.
– Когда мы испечем кексы, отнеси ему несколько штук.
Я стучу пальцами по столу и заставляю себя улыбнуться.
– Звучит здорово.
Прошло шесть лет. Я должна была его забыть. Идти дальше своей дорогой.
Но вряд ли можно уйти от своей единственной настоящей любви.
Глава третья
Салем
На кухне пахнет кексами, и я солгу, если скажу, что не поддалась слабости и не съела парочку. На вкус они такие же, как в моих воспоминаниях, и печь их было приятно. Это как езда на велосипеде. А я даже не позволяла себе осознать, как сильно мне этого не хватало.
– Мне нужно… ненадолго присесть. – Мама задыхается, слабость снова подкрадывается.
– Нет проблем. – Я обхожу барную стойку и протягиваю ей руку. Я веду ее в гостиную и чувствую, как она перекладывает на меня свой вес. – Хочешь на диван или на кровать?
– На кровать, – подумав, отвечает она.
– Хорошо. – Я помогаю ей лечь на ее специальную кровать и накрываю одеялами. – Отдыхай, мама. – Я целую ее лоб.
– Не забудь отнести кексы Тайеру.
Я подавляю стон.
– Не забуду.
Я возношу безмолвную молитву, чтобы его не оказалось дома. Ее веки тяжелеют, и когда я выхожу из комнаты, она уже дремлет.
У меня звонит телефон.