подсудимого обвинения во множественных, а именно шестнадцати, убийствах, совершенных с особой жестокостью, сопровождаемыми извращёнными действиями садистской природы.
По залу прошел ропот. Пристав тут же взялся за молоток и стукнул им несколько раз. Толпа повиновалась.
– Следствие, проведенное имперскими дознавателями господами, чиновником шестого класса, оберст-аудитором Его Величества, господином Зигмундом Эдером, чиновником восьмого класса, регистратором канцелярии, господином Нодь Фехером и чиновником восьмого класса, адъюнкт секретарем канцелярии, господином Ион Петреску, подтвердило основательность и доказательность выдвинутых обвине …
– Зверь! – в напряженной тишине раздавшийся вскрик, прозвучал оглушительно. Подавляя истеричные всхлипы, женский голос продолжил. – Нелюдь! Убить тебя мало! Что ты сотворил с моей Оршолой!? Ей же десяти не было!
Толпа, заполоняющая левый проход между скамьями расступилась. Алекс, привстав от любопытства, разглядел залитую слезами женщину. Одной рукой она упиралась в спинку скамьи, второй рвала на себе взлохмаченные волосы.
– Тишина, – неуверенно произнес перебитый на полуслове пристав. Его призыв вызвал обратную реакцию. Зал снова зароптал. В ход, уже который раз, пошел деревянный молоток. Воспользовавшись заминкой, Рекотс спросил у друга:
– Георг, вы не находите суд, без права на защиту, в некотором роде несправедливым?
– Увы, дружище, – доктор снова скорчил гримасу сожаления, – судебная система здесь устроена так, что все аргументы приводятся в ходе следствия. По сути действие, на котором мы присутствуем, попросту оглашения выводов имперских следователей.
– Иным словом, фарс, – с грустью констатировал писатель. – Признаться, мне, как исследователю, было бы куда интереснее послушать обвиняемую сторону.
Требовательный стук молотка наконец возымел действие. Ропот нехотя стих.
– Перейдем, – объявил судья, – к рассмотрению по существу.
Мистер Рекотс усмехнулся. «Насколько же фальшивы слова. Во истину, язык – главное оружие лукавого»
– Пристав, вызывайте свидетелей.
Судейский вышел из-за стола. Прокашлявшись, заорал:
– Для засвидетельствования обвинения вызывается Берток Варга, золотарь с Охотничьей Башни.
Где-то в коридоре толпа засуетилась, пропуская худощавого мужчину в неновом, но вычищенном пиджаке, белой потертой рубашке, застегнутой под горло. На овальной голове болталась шляпа на два размера больше положенного. Золотарь ловко протискивался между людьми, приговаривая:
– Пустите, я Берток Варга. Я свидетель.
– Поживее! Ты задерживаешь суд. И шляпу сними, тупица. – гаркнул пристав, покосившись на подсудимого, вернее на цилиндр на его голове. Но бывший палач безмятежно продолжал наблюдать за происходящим.
Взволнованный золотарь вышел к трибуне судьи.
– Доброго вам дня! – Варга поклонился.
– Представься