Джон звонил и писал, однако вызовы остались неотвеченными, а сообщения – непрочитанными.
Тишина в эфире – вполне недвусмысленный сигнал: она не хочет его слышать. Если Джон будет продолжать попытки, то, во-первых, произведет впечатление человека, впавшего в отчаяние, а во-вторых – Эми решит, что он намеренно игнорирует ее желания.
И все же палец сам нажал на нужную кнопку. Джон прослушал автоответчик: «Оставьте сообщение…» Вчера надиктовал их столько – особенно после нескольких первых порций виски, – что сбился со счета. Не факт, что сейчас он скажет что-то новое, и тем не менее.
– Эми, пожалуйста. Давай поговорим.
Наступив на горло своей гордости, позвонил теще.
– Ах, Джонни… Мне так жаль! – вздохнула Моника, едва услышав, кто на проводе. – Прости, я не могу тебе ничего сказать. Ты в порядке? Еда у тебя есть?
Мать жены его любила.
– Я не подозревал, что она несчастна. А ты?
– Ну…
– Ты знала?
– Это ведь было очевидно, Джонни.
– Что она тебе наговорила?
– Заявила, что последнее время ты работаешь круглые сутки, куда больше, чем обычно.
– Да, но я планировал…
Джон прикусил язык. Планировал проводить с женой больше времени? Пустые слова… Он не раз обещал Эми ставить брак выше карьеры, и что? В путешествия не возил, в ресторанах столик не заказывал. Надеялся, что романтика в их жизни не нуждается в подпитке, никаких усилий прикладывать не нужно.
– Джонни, – мягко сказала Моника, – сам ведь понимаешь, почему твой образ жизни стал для Эми проблемой. Ее отец много лет вроде и жил с нами, а вроде и отсутствовал.
– Передай ей, что я выеду из дома, как только подыщу жилье, – буркнул Джон и прервал разговор.
Швырнул телефон в стену, словно обвиняя его в расставании с Эми. Я, дескать, тут ни при чем.
Вариантов продолжить день было два: прикончить бутылку виски или отправиться на пробежку. Он понюхал подмышку и скорчил гримасу. Так пахло от его отца – смесью пота и виски. В детстве Джон даже находил этот запах успокаивающим, а теперь возненавидел.
Он натянул спортивные штаны и футболку, которую вечером бросил в корзину для грязного белья. Физическая активность позволит ему собраться. Потом съест сэндвич с беконом, выпьет ибупрофен, сядет и подумает над выходом из создавшегося положения. Ему задали головоломку – как спасти брак – и он ее решит.
Разгадывать загадки Джон умел, причем самые разные. Как выяснилось, кроме одной. У этой шарады был единственный ответ: Эми ушла, и никто, кроме него, в этом не виноват.
Пройдя в кухню, он вставил капсулу в кофемашину – подарок Эми, стараясь не смотреть на лежащие на столешнице кольца. «Если собираешься кофе пить дома, пусть уж он будет приличным, не растворимым», – сказала тогда жена.
Значит, вот что его ждет? Каждый раз, когда он задумает побаловаться кофейком, кофемашина будет напоминать о развалившемся браке?
«Купи другую», – мысленно