и невыносима. Он с улыбкой поглаживал круп лошади и, казалось, размышлял о хорошем, далеком и от нее, Марии, и от их дома.
– Как – что же? – резко спросила она. – Я не хотела тебя беспокоить, но это уже слишком! А если о нас скажут в деревне или приезжие, что мы… что мы…
– И пусть. Почему тебя это беспокоит?
– О, а ты забыл, кто у нас в гостях? Альрих Аппель. Твоя кузина и ее муж.
– И Альберт? – улыбаясь по-прежнему, закончил он. – Что с того? А, я должен сразу навестить Софи. Как она?
– Сейчас же? Пока Катя не нашлась? Что может быть важнее моей сестры?..
– Спроси ее о Кате, Софи, возможно, сможет сказать. Она единственная была уверена, что мы поженимся.
– Твоя несерьезность, Дитер, меня убивает.
Он рассмеялся и, быстро поцеловав ее, повел лошадь в стойло.
– Дитер! – беспомощно крикнула она. – Мы не закончили! Дитер!
Вновь до нее донесся его ласковый смех. Нет же, он смеется, а я только и могу кричать ему вслед: «Дитер, вернись, я должна тебе сказать!». И все же пусть он напоминает ей юношу, которым не был и в 16 лет, чем снова заметить в его глазах бессильную, унизительную обреченность. Пусть веселится, раз уж так, хочет бравировать и не бояться, как идиот, – что она может сделать? Не отправится же сама ломать эту проклятую вывеску?
На ступеньки к ней вышла грустная горничная. Мария мельком взглянула в ее блеклое выражение, но прошла мимо, и та ничего не сказала. Далее, в дверях, стояла Софи и смотрела в пасмурное небо на границе с верхушками елей.
– Ваш кузен приехал, – минуя ее, сказала Мария.
Но Софи не ответила.
В гостиной по углам метался Аппель. То показалось Марии странным – его она оставила спокойным. Альберт, напротив, был безразличен; он рассматривал пушинку на своем рукаве и постукивал каблуком по ножке дивана.
– Что случилось?
Аппель остановился.
– Моя сестра нашлась?
Вышло ровно, как о чужом человеке.
– Нет, – ответил Аппель. – И пока никто не приехал.
– Понятно.
Она присела близ Альберта; он не обратил на нее внимания.
– Конечно, мне наплевать, – Аппель был слишком зол, чтобы молчать, – если вы хотите услышать – пожалуйста. Конечно, вместо того, чтобы готовиться, морально и физически… меня отправляют воевать, но зачем-то меня не могут оставить в покое, уже отправив мне повестку. Нет, я должен быть на службе, я должен запускать свои колесики вне зависимости от моих переживаний и даже внешних проблем. Повестка – чем вам не проблема? Конечно, она не столь значительна, чтобы избавить меня от дальнейшей работы.
Он был столь саркастичен, что обязательно произвел бы впечатление, не переживай его слушатели по иному поводу. Не понимая, что он хочет сказать, Мария переспросила:
– Так что же произошло?
– А произошло, конечно же, то, что вот на этот самый телефон мне звонят и спрашивают бессовестно: «Конечно, мы знаем, что вас отправляют на фронт и вам нужно собираться. Но не могли бы вы написать речь г-ну М.? Это