сорвался с привязи, но все помыслы капитана обращены не на борьбу с разъярившейся стихией, а на то, как-то теперь чувствует себя дома его маленькая дочь Валя, которая была при смерти, когда он находился в плаванье за границей. Тетка Анна телеграфировала ему, что у Вали тиф, и с тех пор капитан не мог опомниться. Он даже впал в такое состояние, в каком его еще не видывали в море ни разу: он утратил свое ледяное спокойствие и стал нервничать, как женщина.
– Штурман!
– Есть, капитан!
Григорьев стоял неподвижно крепко; скрестив руки на груди, он смотрел из-под нависших густых бровей глубоко впавшими глазами на надвигавшуюся ночную темноту. Помолчав немного, он показал пальцем вверх.
– Ставьте парус… – сказал он.
Штурман Семенов, тоже опытный моряк, вытер с лица соленые брызги и с беспокойством посмотрел на капитана.
– Мы и без того уже поставили много парусов, капитан, – сказал он. Капитан Григорьев строго посмотрел на штурмана.
– Нам нужно скорее домой… – сказал он. – У меня умирает дочь! Делайте то, что вам велят.
Приказание было исполнено, но едва только парус был поднят, как налетевший ветер разорвал его в клочья и разнес их по поверхности моря.
Но подвигаться вперед было нужно во что бы то ни стало! Каждый просроченный час казался капитану невосполнимой потерей. Чем ближе подходил он к родине, тем становился все возбужденнее и нервнее. Вперед! Вперед!
– Капитан! – крикнул сквозь вой ветра штурман на ухо Григорьеву, крепко ухватившемуся за перила. – Нам недолго еще держаться этого пути. Скоро мы погибнем!
Григорьев взял в руки зрительную трубу, выставил ее за борт и стал молча смотреть в нее.
– Доверьтесь мне, – сказал он, – я доставлю вас всех невредимыми на берег.
– Я не о себе хлопочу, капитан, – продолжал Семенов. – У нас на судне есть матросы, у которых тоже есть жены и дети. Они думают о своих детях так же, как и вы, но ведь они же исполняют свой долг и плывут куда им приказано. Зачем же вы повернули корабль совсем в другую сторону и ведете его туда, куда нам вовсе нет дороги? Ведь мы погибнем!
– У меня заболела дочь, и я хочу ее увидеть во что бы то ни стало…
– В таком случае матросы сами повернут корабль на прежний путь, – продолжал Семенов. – Я только исполнил свой долг, предупредив вас о желании команды.
Сильная борьба возникла в душе у капитана; он видел, он сознавал, что это отчаянное положение корабля он сам же создал, желая поскорее увидеть свою больную дочь.
– Иван! Никита! – крикнул он наконец.
Заведовавший парусами боцман Иван и плотник Никита предстали перед капитаном. Матросы гурьбою стали сзади них.
– Вы хотите принудить меня поставить корабль на прежний путь? – обратился к ним капитан.
Иван и Никита молчали.
– Отвечайте же! – крикнул на них капитан.
– Мы хотим исполнить свой долг… – ответил, наконец, боцман Иван. – Мы нисколько не хотим ослушаться