Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс»
они легко нашли основу, на которой смогли выстроить бюрократическую структуру. Русские государи, напротив, не встречали такого сопротивления, но им было очень трудно найти сырье для бюрократического аппарата среди своих необразованных, недисциплинированных подданных, несмотря на многочисленные школы и училища, основанные и финансируемые просто с целью подготовки людей к государственной службе.
Таким образом, администрация была значительно приближена к западноевропейскому идеалу, однако высказываются серьезные сомнения в том, что она стала лучше адаптирована к практическим потребностям народа, для которого создавалась. По этому поводу один известный славянофил однажды поделился со мною некоторыми достойными упоминания мыслями. «Вы заметили, – сказал он, – что до недавнего времени Россия страдала под чудовищным валом чиновничьего казнокрадства, вымогательства и всякого рода властных злоупотреблений, что суды были пристанищем беззакония, что люди часто лгали под присягой, и так далее в том же духе, и надо признать, что все это пока еще не изжито до конца. Но что это доказывает? Что русский народ нравственно стоит ниже немецкого? Вовсе нет. Это доказывает лишь то, что немецкая система администрации, навязанная русским без их согласия, совершенно не соответствовала их природе. Если ребенка, который еще растет, заставить носить очень тесные сапоги, они, пожалуй, на нем лопнут, и безобразные обрывки, конечно, будут неприятно бросаться в глаза прохожим; но, разумеется, уж пусть лучше лопнут сапоги, чем изуродуются ноги. А русский народ принудили натянуть не только тесные сапоги, но и тесный кафтан, а так как он молод и энергичен, все это на нем лопнуло. Узколобые, педантичные немцы не могут ни понять, ни удовлетворить потребностей широкой славянской натуры».
Со времен Петра Великого российская администрация являла собой прекрасный образец патриархального, якобы благотворного деспотизма, действуя через запутанную систему высокоцентрализованной бюрократии. Позвольте мне вкратце описать устройство, запечатленное в Своде законов Российской империи до учреждения Думы.
На вершине пирамиды стоит император, «самовластный монарх», по словам Петра Великого, «который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять». Непосредственно ниже его величества мы видим Государственный совет, Комитет министров и Сенат, которые представляют соответственно законодательную, исполнительную и судебную власть. На первый взгляд англичанину может почудиться, что Государственный совет – это своего рода парламент, а Комитет министров – кабинет в нашем понимании этого слова, но на самом деле оба института – это просто воплощения самодержавной власти. Хотя Совету вверено множество таких важных функций, как обсуждение законопроектов, критика годового бюджета, объявление войны и заключение мира, все его