Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс»
ни на Аргуса, ни на Бриарея. В большинстве своем оно не демонстрирует ни широких, ни глубоких познаний о стране, которой ему положено управлять, и, как видно, никогда не страдает нехваткой свободного времени.
Помимо неизбежных зол чрезмерной централизации, России пришлось немало пострадать от взяточничества, продажности и вымогательства со стороны чиновников. Когда Петр Великий однажды предложил повесить каждого, кто наворует на сумму, достаточную для покупки веревки, его генерал-прокурор откровенно ответил, что, если его величество воплотит свой замысел, в стране не останется чиновников. «Все мы воруем, – добавил сей достойный муж, – с тем только различием, что один более и приметнее, нежели другой». С тех пор, как были сказаны эти слова, прошло почти два столетия, и все это время Россия неуклонно развивалась, но вплоть до восшествия на престол Александра II в 1855 году в моральном облике администрации мало что изменилось. Кое-кто из старожилов еще помнит время, когда они без особого преувеличения могли бы повторить слова петровского генерал-прокурора.
Чтобы составить верную картину этого некрасивого явления, надо провести различие между двумя видами коррупции. С одной стороны, существовала привычка вымогать за оказанные услуги, как говорится в народе, «чаевые», а с другой стороны – разные виды откровенного казнокрадства. Хотя между этими двумя категориями не всегда можно провести четкую границу, в нравственных представлениях того времени это различие признавалось в полной мере, и многие чиновники, регулярно получавшие «безгрешные доходы», как порой называли эти «чаевые», были бы крайне возмущены, если бы их заклеймили как нечестных людей. Фактически этот обычай был распространен повсеместно и в какой-то степени мог быть оправдан малым размером официального жалованья. В некоторых ведомствах существовал общепринятый тариф. Например, «винные откупщики», которые возделывали государственную монополию на производство и продажу спиртных напитков, регулярно платили фиксированную сумму каждому чиновнику от губернатора до полицеймейстера в соответствии с его положением. Мне рассказывали об одном случае, когда чиновник получил денег больше обычного и добросовестно отдал сдачу! Другие, более безобразные проступки происходили отнюдь не так же часто, но все же слишком часто. Известно, что многие высокопоставленные чиновники и важные сановники получали большие доходы, к которым никак нельзя было применить эпитет «безгрешный», и тем не менее сохраняли свое положение и в обществе их принимали со всевозможным почтением.
Правители были хорошо осведомлены о злоупотреблениях и в какой-то степени стремились их искоренить, но одержанные ими успехи на этом поприще рисуют перед нами не слишком лестную картину фактического всемогущества самодержавия. В централизованной бюрократической администрации, где каждый чиновник в той или иной мере отвечает за грехи своих подчиненных, всегда необычайно