направляет свою силу против злых духов и против Аджныша, – рассказывал Владимир Львович.
– У них у всех такие имена, что язык сломаешь? – кто-то спросил с крайнего ряда.
– У абазинов разные имена.
– Ну, что тебе рассказать? – как-то свысока и жалостливо оглядел Грача Валера. В глубине его глаз притаился задорный огонек. – Мы все там окоченели, как цуцики, конечно. Народу, уйма. Крыши битком. Музыка. Оркестр гремит.
– Характерной чертой абазинских имён является то, что некоторые образуются путём повторения слогов, – объяснял историк.
– Вот она! Слава! – мечтательно поддержал Жора, раскрыв рот. Вилька захихикал и принялся доставать что-то из портфеля, чтоб не выдать себя.
– Например, Хаха это мужское имя. Тата, Шаша, Чача, Цаца – это женские.
Класс покатился со смеху, услышав знакомое «чача» и «цаца».
– «Прощание Славянки» опять играли, небось?
– А то, – знатно закивал Валера, – и «Рыбачку Соньку» даже оркестр затянул. Да там такое началось! Нас на китобазу пригласили, как портовиков.
– Да ты что! – прокричал шепотом Грач, завистливо выпучив на Валеру свои круглые глаза.
– Нури, Поша, Цуна – это смешанные исконно абазинские имена. – Кац остановился. Крылья носа его расширились:
– Грачёв, встаньте! – рассердился историк, – Мало того, что вы позволяете себе не слушать учителя, так ещё и нам мешаете заниматься.
– Я занимаюсь, – оправдывался Грачёв.
– Отлично! Тогда вам должно быть известно, о чем мы только что говорили.
– Ну, – кивал невнятно Грач.
– Мы вас слушаем.
– Ну, про народы там всякие. Эти, – замялся Жора, – про Цуну, – проговорил скорее вопросительно. Это было последнее, что он услышал. Голос его становился все тише.
– Какого Цуну? – побелел от злости преподаватель.
– А? – Грач совсем потерялся. Понимая свое провальное положение, он раскраснелся и неуклюже чесал затылок. А затем, ничего более не придумав, словно приглашая учителя в сообщники, полушепотом уточнил. – Ну… про Ободзинского…?
Пока Владимир Львович сдерживал желание влепить Жоре затрещину, класс хохотал:
– Про Цуну Ободзинского!
Валера растерялся, не зная, как себя вести. Грачёв, сам того не желая, окрестил его. Однако Валера любил поражения превращать в победы:
– А что? Мне нравится. Есть в этом что-то такое… лихое, разбойничье.
– И что же? – с сомнением спросил рассудительный Вилька.
Прозвенел звонок. И Валера, не стесняясь, перепел песню беглых каторжников:
– Эй, абазин, поворачивай вал… Молодцу плыть недалечко…
Школьную форму в их школе ещё не приняли. Мальчишки ходили на уроки в брюках и рубашках, но физкультурник требовал приносить на свои занятия шорты. Вилька шепнул Валере: «Скажи, что забыл дома». Валера не удержался и присочинил:
– Понимаете, я вчера под кровать полез и зацепился. Шорты порвал.
Физкультурник скептически приподнял правую бровь и отправил