они смягчают ее образ. – Итак, – она поднимает два наряда, – платье или брюки?
– Полотенце.
Подруга бросает вешалки в изножье кровати.
– Боги, ты настоящий ворон!
Я заправляю влажные волосы за уши.
– В каком смысле?
– Упертая, – бормочет Фебс.
Краем глаза я замечаю салатовое пятно на полу. Ковыляю к брошенной одежде Феба.
– Не возражаешь, если я позаимствую твою рубашку, а?
– Сейчас я возражаю только против вашей трескотни.
Я улыбаюсь и меняю полотенце на шелковую рубашку друга. Сибилла морщит нос.
– От тебя весь день будет вонять мужским по́том.
Феб зарывается под смятое одеяло.
– Я потею розовой водой.
Подруга фыркает.
– Никто не потеет розовой водой, Фебс, даже чистокровные.
Я нюхаю ткань, и хотя она не слишком-то напоминает букет роз, от нее не воняет.
Сибилла прыгает на кровать. Прямо на Феба, который вскрикивает.
– Просто хотела обнять тебя на прощание. На случай если мы не сможем вернуться.
Я наконец отпускаю салатовую ткань. Подол накрывает мурашки, которые бегут по бедрам.
– Это еще почему?
– Ну, ведь мы помогли воронам восстать.
Хотя у меня по-прежнему раскалывается голова, я протрезвела полностью.
– А еще помогли Данте занять трон.
Феб заключает Сибиллу в объятия и утыкается подбородком в изгиб у основания шеи.
Подруга взвизгивает от щекотки и пытается вырваться.
– Если Данте тронет хотя бы волосок у тебя на голове, Фэллон натравит на него своего любимого ворона.
– У меня нет любимого ворона.
Феб фыркает.
– Ложь. Наглая ложь.
– Как жаль, что у нее иммунитет к соли… – Глаза Сиб сияют, когда она прижимается щекой к груди Феба и смотрит на меня. Друг тоже смотрит, но, кажется, его мысли далеко.
– Если Данте нападет на одного из вас, Сиб, я гарантирую, что Лор снесет ему голову или еще какую-нибудь конечность. Представь, если он отчекрыжит Реджио член?
– Член – не конечность, Фебс. – Голос Сиб звучит словно издалека, будто из ямы.
Я бледнею, вспоминая отрубленную голову Марко, а затем, вероятно, падаю в обморок, потому что, когда открываю глаза, то вижу склоненные надо мной лица Сибиллы и Феба. Друзья гладят мои волосы, щеки, руки.
– О боги, Пиколина! Все хорошо?
– Очевидно, что нет! Она в обморок упала, Фебс! И зачем ты заговорил об отсечении частей тела?
– Потому что я еще не полностью проснулся. – Феб помогает мне сесть и держит, пока Сиб высматривает повреждения на моей черепушке. – Никого не собираются обезглавливать или лишать конечностей…
– Разве что нас, если мы избавимся от того, кто снимет проклятие Лора. – Сибилла тревожно прикусывает губу, будто действительно верит в сказанное.
– Все нормально. Честно.
– Ты только что рухнула, как мешок пастернака. – Одновременно со словами Сибиллы раздается стук в дверь. – Войдите!
– Нет! – шиплю я. А вдруг это