* * Душа не терпит пустоты, и потому нам стала родиной земля подонков и святых, страна мерзавцев и юродивых. Все ближе к зимним холодам года меня метут, одной ногой уже я там, другой – ни там, ни тут. Сейчас борьба – не сшибка копий при звоне шлемов под мечом, а размноженье тонких копий, которым копья нипочем. В соблазнах очень щедро зло: богатство, власть, салют из пушек, а если очень повезло, еще натравит потаскушек. Все силы собери и призови, увидя сквозь цветную оболочку, насколько ты и в дружбе, и в любви живешь и умираешь в одиночку. Кромсая сложности и трудности и обессилев за года, я берегу теперь зуб мудрости лишь для запретного плода. Всюду тайно и открыто слышны речи, что России нужно срочное лечение, и она благодарит за них, калеча всех печальников, явивших попечение. Не став трибуном и политиком, живя среди застольных баек, себя я чувствую лишь винтиком, страшась закручиванья гаек. Люблю я утром духа трезвость и лист бумаги на столе, а ближе к ночи – блуда резвость и блики влаги на стекле. В этой жизни чем-то лишние, с ней уже сроднимся вряд ли мы, очень бабы стали хищные, а мужи потравояднели. Что человек? Игра природы, в ее руках послушный воск, и круто скрючивают годы наш позвоночник, хер и мозг. Способный нерадивый ученик, забывший о единственности срока, я жизнь мою пишу как черновик, надеясь на продление урока. С лицом не льстивы зеркала: с годами красят лик стекольный истлевших замыслов зола и возлияний цвет свекольный. Не пузырись ума отравой, когда выходишь замуж, дева: от бабы, слишком часто правой, мужик быстрей идет налево. Я возле каждого куста валялся в сладостной истоме, но надорвался и устал шершеть ля фам в чужой соломе. Когда земля мне станет пухом, на гроб распилится сосенка, моим насквозь соленым духом Господь начинит поросенка. Давно я дал себе обет, и я блюду его давно: какой бы я ни съел обед, а ужин ем я все равно. В нас по природе есть глухое предощущение неброское: для духа вредно все сухое, бесповоротное и плоское. Напрасно разум как ни мучай, грядущих лет недвижна тьма, рулетку жизни вертит случай, смеясь убожеству ума. Маршальские
