заутренней, – зачастил Евстратий, – премьер-майор Наумов на тебя пойдет. Через Яицкие ворота. Пятьсот экзестированных пехотинцев берет. При семи полевых пушках.
Ну вот и считай официальное подтверждение завтрашней вылазки пришло.
– Откуда знаешь? – поинтересовался я на всякий случай.
– Выбрали меня в эту команду наумовскую – палю метко.
– Ладно молвишь, верю тебе.
Я повернулся к Хлопуше:
– Вот что. Забирай его к себе.
– Зачем? – удивился каторжник.
– Ты ведь грамоте учен? – я дождался неуверенного кивка Евстратия. – Вот тебе, Хлопуша, наставник готовый. Нельзя нынче без грамоты.
Я угадал точно. Ни читать, ни писать бывший ссыльный не умел.
– Я это… В сумнениях, – почесал-поскреб в затылке мужик. – Осилю ли?
– Дорогу осилит идущий, – я поднял палец. – В Библии сказано.
– Царь-батюшка, ты и Библю читал? – выпучил глаза Хлопуша. Солдат тоже смотрел в удивлении.
Вот же… Чуть не прокололся. Библию читать можно только священникам. Ознакомление мирян с главной книгой христианства – не приветствуется. Мало ли что они там вычитают? Для простых людей есть Псалтырь, Часослов, наконец, поучения святых отцов.
– Идите уже с богом! – я опять уселся на ковры, привалившись спиной к жердине, что держала шатер. Сил уже не было совсем. А ведь день-то еще не закончился!
Надо больше двигаться. Через не хочу, через не могу. Только так я смогу освоиться в новом теле. Молодом теле! Только пожив стариком, можно понять прелесть хоть бы и не юности, а зрелости.
Я вышел из шатра, вдохнул свежий воздух. Дождик закончился, солнце уже совсем село – лагерь освещался кострами. Было зябко и мокро.
– Тимофей! – крикнул я Мясникову. – Разожги костер побольше вон у того холмика, да поставь туда какое-нибудь кресло. Брали же в покоях комендантов крепостей меблю?
– Брали, государь-батюшка!
– И вот еще, ковер из шатра возьмите, постелите… – я ткнул пальцем назад.
Пока казаки создавали мизансцену, я переодевался. Опять покопался в ларях, нашел совсем новый зеленый зипун с золотым позументом, бешмет канаватный, кушак шелковый да шапку бархатную черную. Проверил на всякий случай пистолеты, подсыпал сухого пороха на полки.
Что ж… Я готов.
Глава 2
– Ждать! Еще ждать! – я, навалившись на ствол пушки, смотрел сквозь сгоревшее окно на змею оренбургской пехоты, что заползала в сектор стрельбы. Мой приказ дублировался через посыльных в другие разрушенные хаты и мазанки сгоревшего менного двора. Именно тут, тщательно спрятав и замаскировав орудия, мы расположили батарею. Шестнадцать двенадцатифунтовых полевых орудий на лафетах с большими колесами я разместил по обеим сторонам дороги, что шла от Яицких ворот Оренбурга. По восемь с каждой стороны. Пушки стояли в сгоревших домах, спрятавшись за полуразрушенными сараями. Пахло гарью.
Рядом со мной стоял низенький огненнорыжий мужик лет тридцати в трофейном мундире. Полковник Чумаков