– впустить скачущих офицеров. Но бегущие вслед солдаты вцепились в створки и не дали их закрыть. Сразу с десяток выживших пехотинцев начали протискиваться внутрь. А тут подоспели и мои казачки. Они с ходу выпалили в щель и, видимо, попали. Створки начали раскрываться. Только бы бастионные пушки не выстрелили картечью!
– Быстрее! Еще быстрее! – орал я как сумасшедший, подгоняя казаков. Башкиры уже кружили под бастионом, стреляя из луков по бойницам. Сколько длится перезарядка пушки? Две минуты, три?
Ворота уже были полностью распахнуты, и там шла резня. Все новые отряды казаков врывались внутрь, били горстки гарнизонных солдат пиками, саблями. Те отмахивались ружьями со штыками.
– Тимофей! – крикнул я Мясников, доставая из-за пояса пистолет. – Вперед!
Мы с трудом пробили пробку из станичников в воротах, я пришпорил вороного и пошел на таран. Несколько солдат в зеленых мундирах еще отбивались, отходя по стиснутой домами улочке. Я выпалил из одного пистолета, из второго. Отпрянул от удара штыком. Казаки уже растекались по городу, лезли на валы и в бастион по внутренним лестницам. Пару раз ударила пушка, раздались новые крики: «Бей барей!» «Никакого пардону!»
Город пал.
Граф Чернышев, пятидесятилетний генераланшеф и глава военного ведомства Российской империи, шел прихрамывая по анфиладе, которая соединяла здание Эрмитажа с Зимним дворцом. Лакеи, потряхивая париками, открывали двери, гвардейцы – брали на караул.
Эрмитаж был сооружен французским зодчим Деламотом больше десяти лет назад, и в нем находился придворный театр, а также картинная галерея, основание которой положил еще Петр I. Здесь Екатерина II любила собирать самых близких придворных на интимные вечера. Заканчивался спектакль – разряженные генералы, фавориты, чиновники шли играть в фанты, жмурки и даже прятки. Императрица была первая выдумщица и затейница.
– Ваше величество!
Граф поклонился в сторону Екатерины, сидевшей за карточным столиком, краем глаза оценил батальную диспозицию. Присутствовал новый фаворит императрицы, разодетый камергер Александр Васильчиков, а также две фрейлины – Александра Браницкая и Анна Протасова. Вся четверка играла в вист. На сукне лежали золотые фишки – именно ими велся счет робберов.
– Захар Григорьевич, подходи ближе, не чинись, – позвала Екатерина генерала. – Сашенька, эль жю мал[1], наша пара терпит фиаско. Спасайте!
Императрица потрепала-погладила по вихрам розовощекого пажа, стоящего за ее креслом.
– Матушка, Екатерина Алексеевна! Дозволь конфидентно доложить… – Чернышев еще раз поклонился. – Срочное известие от оренбургского губернатора Рейнсдорпа.
Екатерина неприязненно поджала губы, встала, зашелестев юбками.
– Обождите нас, мы недолго.
В соседнем с салоном зале императрица села в красное кресло, обмахнулась веером.
– Что там у тебя?
– Смута, государыня. Рейнсдорп докладывает, что восемнадцатого