себе девиз: «Aut Caesar aut nihil!»6. До 16 лет она играла в мальчишеские игры, а в одежде отдавала предпочтение брюкам. С раннего детства Эллен сосала большой палец, но в 16 лет с началом влюбленности, которая продолжалась два года, внезапно отказалась от этого, также, как и от мальчишеских игр. В стихотворении, написанном ею в 17 лет, она, однако, выражала страстное желание быть мальчишкой, поскольку тогда стала бы бесстрашным воином и с радостью погибла бы в бою с мечом в руке.
Другие стихи этого периода уже показывают заметную изменчивость настроения: теперь ее сердце бьется ликующе-радостно, а небо хмурится, и порывы ветра носят фатальный характер. Корабль ее жизни «без руля и ветрил» плывет, не ведая, куда направлен его путь. В другом стихотворении следующего года порывистое дуновение ветра оглушает ее, и она подставляет ему свой пылающий лоб, чтобы охладить его. Она безрассудно бежит ему навстречу, без всяких тревог и волнений подобно человеку, выбравшемуся, наконец, из подземелья. Она несется, не чуя под собой ног, в ликующей жажде свободы, стремясь совершить что-то великое и достойное, а когда ее взор снова обращается к миру, ей на ум приходят слова: «Человек, делай свой мир в малом!», и она кричит своей душе: «Борись!».
Эллен считает себя призванной к чему-то особенному, она много читает, усердно занимается социальными проблемами, глубоко озабочена контрастом между собственной социальном позицией и позицией «толпы» и строит планы усовершенствования последней. В том же возрасте (17 лет), после чтения «Нильса Линна»7 она меняется, превратившись из глубоко религиозной личности (несмотря на намеренно нерелигиозное воспитание, данное ей отцом), в полную атеистку. То, что думают о ней окружающие, ее не заботит ни в коей мере.
В нашем распоряжении имеются и другие ее стихотворения, написанные в 17 лет. В одном, под заглавием «Целуй меня до смерти!», солнце тонет в океане, как огненный шар, густой туман окутывает море и побережье, и ее охватывает боль: «Есть ли еще спасение?». Она взывает к холодному, мрачному властелину моря, просит его неистовых любовных объятий и поцелуев до смерти. В другом стихотворении, озаглавленном «Я ненавижу тебя», она воспевает прекрасного юношу, который теперь ненавистен ей из-за его надменной улыбки в той же мере, в какой прежде был любим. В третьем («Усталость») унылая, промозглая ночная мгла окутывает ее, сковывая ее холодное, давно разбитое сердце, а деревья заводят старинную тоскливую песню, безутешно раскачивая свои кроны: не слышно пения ни одной птицы, и нет ни одного огонька в небе, ее разум пуст, а сердце переполнено ужасом
В дневниковых записях, сделанных в 18 лет, она превозносит благость работы: «Чем мы были бы без работы, чем стали бы. Мне думается, вскоре пришлось бы расширять кладбища из-за добровольно избравших смерть. Работа – это опиум для страдающих и сраженных горем… Когда миру грозит разруха, а свет нашего счастья гаснет, и нет радости в жизни, только одно спасает нас от безумия – работа.