меньше: они лицезрели похожее на имперский крейсер заброшенное здание роддома, которое начали возводить еще в конце восьмидесятых. Стройку законсервировали в девяностых – частично из-за нехватки финансов, а частично из-за того, что убили главного подрядчика. Возобновили стройку в нулевые, но потом опять бросили. Об этом недостроенном здании ходили жуткие легенды, одна неправдоподобнее другой. Говорили, что по коридорам шастают призраки всех самоубийц Воскресенска-33, что где-то под фундаментом здания есть лаз, через который можно спуститься к подземному озеру, где бродят все утопленники Воскресенска-33 (в городе был один-единственный пруд, мелкий и крохотный, но даже там постоянно кто-то тонул), а в полнолуние здесь устраивают шабаши неупокоенные души горожан, погибших насильственной смертью. Судя по этим легендам, загробная жизнь мертвых воскресенцев проходила куда интереснее, чем земное существование живых, потому что у мертвых было что-то вроде клуба по интересам, пусть и в подвале заброшенного здания, и мероприятия проводились, а вот у живых не было даже такой привилегии – ДК «Воскресенский рабочий» снесли еще в середине девяностых. Костя не верил всем этим мистическим бредням. Он знал только, что в заброшке очень любят тусоваться неформалы из 11 «А» и там их, несмотря на то что они сделали это мрачное место своим схроном, все равно регулярно бьют.
Одиннадцатый, мать его, «Б». Худший класс в истории второй школы. Учителя – все до единого, от скромной Татьяны Марковны, математички, до разбитной разведенки Элизы Сергеевны, от веселого трудовика дяди Славы, что вечно кодировался от алкоголя и вечно срывался, снова уходя в запой, до брутального учителя физкультуры Андрея Семеновича, похожего на злодея из третьесортного голливудского боевика, – все ненавидели 11 «Б» и обожали 11 «А».
В 11 «А» учились в основном дети рабочих. Скромно одетые (за исключением неформалов, которые, точно готы из «Южного Парка», ходили по школе в длинных черных плащах, носили шипастые браслеты и писали на школьных стенах слово «Ария»), неконфликтные и стеснительные «ашки» не имели собственного мнения и редко пререкались с учителями. Неформалы – их еще пренебрежительно называли «волосатиками» – кучковались возле школьного крыльца и пели песни под гитару, из-за чего вся школа наизусть знала историю Жанны, которая любит роскошь и ночь. Лучше всех из неформалов пел Саша – тощий блондинистый паренек в очках, обладавший сильным и довольно красивым голосом. Костя только в одиннадцатом классе узнал, что Саша – девочка.
А вот «бэшки» оказались весьма любопытной фокус-группой. Эдаким школьным Вавилоном, где все смешалось, как в доме Облонских. Казалось, незадачливый клерк из небесной канцелярии что-то напутал и поместил в один список и принцев, и нищих. В итоге в этом классе очутились дети самых богатых родителей (сам Костя, Эля Давлетшина, Грачев, чей отец ездил на добротном, хотя и не новом BMW, и Шаповалов, живший с Костей в одном подъезде) и дети «неблагополучных», которых не отправляли во вспомогательную школу