захочет жить в таком месте? Твердый глинобитный пол был бы лучше. Она достает из кармана своего плаща рассыпавшуюся пшеничную лепешку – последнюю еду, которую ей удалось принести из деревни. Ее пекли в глиняной печи во дворе. Девушка задается вопросом, стоит ли еще их дом. Она подносит лепешку к носу – пахнет медом и плесенью. Когда они убегали из горящей деревни с узелками по мокрой тропинке, Мария увидела старую мать Сотицу, сидящую с бабушкой Симелой на большом камне. «Им нужна помощь! – подумала Мария. – Их бросили!» Они сидели, взявшись за руки, словно любящие сестры, которых разлучила судьба, но они снова нашли друг друга. Бабушка Симела давно забыла, кто она такая, и проводила дни, сидя на задворках кузницы своего сына. Ум старой матери Сотицы был острым, как у молодой женщины, но той зимой она упала и сломала бедро, поэтому едва могла ходить. Их сыновья, кузнец Петро и портной Перикл, пытались взять их с собой, когда бежали, но потом оставили. Возможно, мародеры сжалятся над ними, ведь у мародеров самих были матери и бабушки. Мария увидела, что бабушка Симела была обута только в один башмак и пыталась спрятать голую грязную ногу под складками своего платья. Мария споткнулась о камень и чуть не уронила свой узелок. Бабушка Симела протянула к ней руку, словно желая помочь, а может быть, умоляя о помощи. Мария остановилась, но мать схватила ее за запястье и потащила дальше к лесу. Мария хотела крикнуть старухам в ответ: «Идите к деревьям, к первым деревьям, там убийцы вас не увидят!» Вместо этого она, задыхаясь, побежала за матерью.
Когда ужасные сцены вновь проносятся в ее памяти, Марию бьет озноб. В деревенских песнях говорится о том, как холодный страх, словно яд, сваренный старыми знахарями, распространяется по венам. Красная кровь чернеет, медленно расползается холод – примерно так это и ощущается. И все же ей кажется, что все увиденное при побеге из деревни было чьим-то чужим воспоминанием.
Мария смотрит на большой фонарь, висящий под потолком барака. Его красные и бирюзовые стеклянные вставки отбрасывают цветные тени на доски потолка. Она удивляется, как за все годы, что казарма стояла пустой, никто не украл его. Наверное, сюда никто не приходил. Как она слышала, ближайшая населенная деревня находится в дне пути вниз по реке. Она прислушивается к звукам снаружи, которые могли бы намекнуть на опасность, но слышит только отдаленные крики и ночные звуки из беспокойного леса. «Бабушка Симела и старая матушка Сотица наверняка уже умерли, – думает она. – Даже если убийцы пощадили их, как бы они выжили?» Она представляет двух старых женщин, хромающих рука об руку через руины деревни. Она задается вопросом: бросила бы она свою мать, чтобы спастись самой? Но кузнецу Петро и портному Периклу нужно думать о детях: сыну Петро всего пять лет, а его дочерям – три и два. У Перикла сын и дочь около десяти лет. Убегая по горной тропе, эти двое мужчин явно должны были выбирать между своими матерями и детьми. Возможно, прежде чем добраться до безопасной реки на границе, им пришлось выбирать между своими сыновьями и дочерями.