грусть у него как рукой сняло. Человек с дрелью, как и миллиардер Чудинов, стал искренним поклонником моей мамы и согласился сменить сферу деятельности.
Теперь в нашем доме тишина: мама устроила Антона переворачивателем пингвинов на исследовательскую станцию в Антарктике.
Дело в том, что пингвины очень любопытные. Когда вертолёт садится или взлетает, сбегаются посмотреть. Поток воздуха от лопастей опрокидывает их на спины. Пингвины обтекаемые и неуклюжие. Сами встать не могут. Так и лежали бы, если б не Антон.
Наш экс-дрелист ходит теперь среди вечных льдов и переворачивает бедных покатых пухлых птиц. Это, между прочим, очень редкая профессия. Переворачивателей пингвинов на Земле всего два: Антон и бывший трубач Слонин из первого подъезда, сто девятая квартира. Ему тоже мама помогла.
История восьмая
Квартира 82
(Возвращение блудного мужа)
Скажите, «кинижка» – отличное слово? Сама придумала! Здорово, правда? Оно означает среднее между книжкой и кинишком. Любопытную историю, про которую можно и рассказ написать, и фильм снять.
Вот, например, недавно случилась у нас в доме кинижка.
Иду я из школы, руки от игры в снежки в красные клешни превратились. С шарфом Гриффиндора отлично бы сочетались, жаль, его Саша носит. Зато к цветам Слизерина мои губы сейчас подходят[19]. В центре двора сидит мужчина. Вокруг женщины охают. Тётя Вася КГБ мне шепчет:
– Это Пупков из восемьдесят второй. Семнадцать лет назад вышел покурить[20] и пропал без вести.
– Не покурить, а мусор вынести, – поправила её старушка Валя. Её красные волосы выбились из-под беретки.
– Дорогая, хоть у вас и отменная память, но ходил он в магазин! – заспорила старушка Варя. Её фиолетовые волосы были убраны под элегантную шляпку с вуалью.
– Любу Бигуди позовите! – волновалась Кирюшина мама.
Тётя Люба всегда в бигудях и домашнем халате. Вот и сейчас она выбежала из подъезда с причёской, похожей на штабеля катушек с разноцветными нитками:
– Вернулся! Боренька! Живой!
Домой шёл Кирилл, сняв цыплячью голову. Он был в шапке, съевшей лоб. Кирюша кивнул двумя головами маме – цыплячьей и безлобой – и припустил ко мне шептаться.
– А чё, чё, чё за движуха?
«Кинижка, – подумала я, – кинижка».
Боря-найдёныш сгрёб в кулак майку на груди. Он вернулся ровно таким, каким уходил, даже жирные пятна на трениках на тех же местах. Только семнадцать лет назад было лето, а сейчас – зима.
– Любаша! Прости меня!
Тут тётя Люба бросилась к нему, попыталась прижаться щека к щеке. Но катушки-бигуди мешали.
– Тс, – сказала я Кирюше. – Смотри.
В суете и радости их обоих отнесли на руках домой и там начали накрывать на стол. Все старались как могли, чем богаты, тем и рады. Особенно были рады и богаты миллиардер Чудинов и актёр Полученков.
Боря-найдёныш даже разжился фраком, почти новым: актёр Полученков ходил в нём на красную дорожку. У него этих единожды надетых фраков