ведь не требует отдачи? Его эгоистическая составляющая удовлетворена, дама осталась довольна им как мужчиной. Чего же еще?
Иногда ему хотелось, чтобы Алиса что-то узнала. И чтобы посмотрела на него другими глазами – ревнивыми. Чтобы очнулась от своего ленивого равнодушия к нему. Скандал закатила… О, как бы он был счастлив, как счастлив! Но нет… Ей было все равно, как он живет, о чем думает и страдает. И как самоутверждается – тоже все равно.
В конце концов и череда мелких интрижек тоже ему надоела. Вымотала душевно. Да и работы в последнее время появилось много, и приходилось мотаться по всей области по разным делам. Адвокатская жизнь – она ж такая… Чем больше движухи, тем больше у тебя успеха и популярности, тем больше клиентов. Вот однажды так его в Синегорск занесло…
Там и нашел он, как показалось вначале, еще одно обезболивающее. Имя ему – другая женщина. Которая ничего от него не хотела, кроме любви. Потому что сама его любила. А он… Он опять самоутверждался, но чувствовал себя мужиком, которого любят. Искренне любят! То есть пользовался любовью к себе. Жестоко звучит, но ведь это правда… А правда всегда немного жестока.
Катей зовут эту женщину. Да, любит она его. Он это знал. Может, так же сильно любит, как он Алису. И он, сволочь, пользуется этим, лечится Катиной любовью. Ну не сволочь ли, правда?
А еще Катя – полная противоположность Алисы. Она добрая, мягкая, улыбчивая. Жизнью не избалованная. Простая женщина, каких много. Без особых достоинств. Но она так любит его, так сияет глазами, когда видит его! И открывается вся навстречу с радостью, и лечит его этой радостью, как лекарством. И ничего не просит взамен.
Да, кстати, надо ей позвонить… Давно не звонил. В последний раз нехорошо как-то расстались, обидел он ее, кажется. Только бы вспомнить, чем обидел…
Достал телефон, но Катин номер не успел кликнуть. Телефон ожил в руке звонком. Ага, секретарша звонит. Аглая.
– Да, Аглая, доброе утро… Что у тебя случилось?
– Не у меня. У вас, Филипп Аркадьевич. Вас тут клиент ждет, вы ему сами время назначили. Вы где? Что-то случилось, да?
– Ничего не случилось… В пробке стою. Скоро буду. Минут через двадцать.
– Но он сердится… Вы ему сами на девять утра встречу назначили!
В голосе Аглаи явно слышалось осуждение, но довольно умеренное. Все-таки с шефом говорит, не с кем-нибудь. Будь ее секретарская воля, она бы к этому осуждению еще и сомнения бы прибавила – не врите, мол, ни в какой пробке вы не стоите! Плохо себя ведете, Филипп Аркадьевич, плохо!
– Скажи ему, что я прошу прощения за опоздание. Извинись. Кофе предложи. Все, Аглая, пока… Скоро буду, держись…
Сунул телефон в карман пиджака, выпил остывший кофе, вдохнул-выдохнул. И впрямь, долго засиделся, мыслями вдаль улетел. Аглая права – нехорошо он себя ведет. Нехорошо! Надо жить дальше, надо работать!
Вперед,