был слишком слаб и юн, – торопливо зашептал Нортумберленд, озираясь, словно страшась соглядатаев. – А силы Тюдоров – велики и грозны. Нам нужно было время, чтобы Ричард возмужал, набрался сил. Чтобы тайно сплотить вокруг него верных сторонников Йорков, собрать новое войско. И вот, труды наши увенчались успехом! Под знамена принца уже встали лорды Линкольн, Ловелл, Стаффорд. К нам стекаются все недовольные беззакониями Генриха Тюдора. Мы готовы ринуться в бой и вернуть Плантагенетам законный трон!
– Но почему вы решили открыться именно сейчас? – недоуменно спросила Элеонора. – Чем вызван такой риск?
– Великий Совет, – мрачно усмехнулся граф. – Генрих задумал на нем окончательно утвердить права своей династии. Заставить лордов и епископов поклясться ему в верности, отринув прежние притязания. Если это случится – возвращение Йорков станет невозможным. Корона будет потеряна для них навеки.
Он судорожно стиснул пергаментные кулаки, и на миг в его облике проступила тень прежнего могучего графа Нортумберленда – грозы шотландских разбойников и правой руки Белой розы.
– Поэтому завтра, на Совете, я брошу вызов Генриху Тюдору! – прорычал он. – Перед всей знатью и духовенством я объявлю, что король Ричард жив. Призову всех истинных англичан присоединиться к нам и сокрушить узурпатора. Другого шанса у нас не будет!
– Но это безумие! – в отчаянии вскричала Элеонора, ломая руки. – Вас схватят, бросят в Тауэр! Подвергнут пыткам, казнят за измену! Наш род будет опозорен, наши владения – конфискованы! Прошу, отец – одумайтесь, не губите себя и нас!
Нортумберленд медленно поднялся с кресла, опираясь на резные подлокотники. В его глазах стояли слезы, но голос звучал непреклонно.
– Я все решил, дочь моя. И не отступлюсь, даже если это будет стоить мне головы. Таков мой долг – перед Богом, перед Англией, перед памятью моих предков. Я сделаю то, что должен – а там будь что будет.
Элеонора зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Плечи ее сотрясались от беззвучных рыданий. Как убедить отца, как предотвратить надвигающуюся катастрофу? Неужели нет иного выхода, кроме новой войны, новых потоков крови?
Граф нежно обнял дочь за плечи, поглаживая ее по спутанным локонам. От него пахло лавандой и старым пергаментом – запахами детства, родного дома.
– Не плачь, моя девочка, – прошептал он дрогнувшим голосом. – Что бы ни случилось со мной – ты должна быть сильной. Должна продолжить наше дело, сплотить вокруг себя верных людей. Однажды Йорки вернут себе корону – и Перси будут на их стороне, как было всегда.
С этими словами Нортумберленд поцеловал Элеонору в лоб и, шатаясь, направился к двери. Девушка растерянно смотрела ему вслед, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. Неужели это последний раз, когда она видит отца живым?
Когда тяжелая дверь с грохотом захлопнулась, леди Перси без сил опустилась на пол. Рыдания