об опасности.
– Значит, ты не должен этого знать, – просто ответила бабушка.
– Нет! – крикнул Ал, он захотел встряхнуть ее, чтобы она поняла. – Я имею на это право! Почему ты не можешь мне просто поверить?
– Поверить? – бабушка всплеснула руками. – Как я могу тебе верить после того, как ты начал так себя вести?
– Нормально я себя веду, – огрызнулся Ал.
– Нормально? Ты убегаешь из дома, хотя я не разрешала. Приводишь гостей, хотя я против.
– Юдзу нужна была помощь, как ты не понимаешь? – Ал тряхнул руками, словно стараясь стряхнуть гнев, как капли воды. – При чем тут он вообще?
– Ну да, Юдзу тут не причем, он себя так не ведет.
Ал тяжело вздохнул, чуть не застонав.
– Что с тобой стало?
– Ничего, – рявкнул Ал, не дав ей закончить.
– Переходный возраст? – завершила бабушка предложение и по ее лицу пробежала тень, словно кусочек отделился от стены и просочился в морщины под глазами.
Ал с силой захлопнул дверь шкафа. Пока бабушка не закричала, Ал заговорил сам:
– Да, давай сваливать все мои проблемы на переходный возраст, – его голос снова окреп, снова в нем прозвучала дрожь, словно ярость внутри дергала за голосовые связки, как за струны. – Что это за прикол у взрослых такой? Как у ребенка проблемы с тринадцати до восемнадцати, это переходный возраст. Это не программа по телику по расписанию!
Бабушка усмехнулась. Струна нервов дрогнула, издавая диссонансный звук где-то внутри. А потом бабушка заставила ее порваться.
– И какие же проблемы есть у детей в тринадцать лет?
– Спроси у отца, – посоветовал Ал, возвращаясь в гостиную.
Бабушка не ответила сразу, и это заставило обратить взгляд на ее огромную тень с квадратной дырой окна посередине. Она дрогнула, когда бабушка встала и сделала шаг к внуку.
– Какой же ты неблагодарный. – Ал вернул взгляд на ее лицо, теперь полностью освещавшееся желтым светом лампочки. – Отец все для тебя делает. А ты все продолжаешь и продолжаешь обвинять его во всем. Переехать мы не можем, потерпеть мы не можем, нормально вести себя не можем. Зато у нас с папой все лучше всех.
Она снова развернулась и попыталась протиснуться мимо Ала, чтобы пойти к себе в спальню, бубня себе под нос так, что мальчик все слышал.
– Неблагодарный. Совершенно неблагодарный. Ему хоть что делай, все равно плохо будет. Сдохнуть может, тогда порадуется. Пропусти меня, что в дверях встал?
– Не надо приплетать сюда твою смерть! – Ала ее слова вывели из себя, и он закричал.
Протянув многозначительное «о-о», словно ее внук пробил третье дно в ее глазах, бабушка попыталась открыть соседнюю седзи, чтобы выйти, но Ал придержал дверь.
– Вот тебе новость: – продолжил кричать он. Широко распахнутые глаза пересохли и заслезились, – недостаточно кормить и поить меня, чтобы все было хорошо! Недостаточно интересоваться школьной экскурсией, чтобы я был благодарен!
– Пропусти меня.
– Послушай меня!
Бабушка