хотя он один из немногих в павловском правительстве, кто не поддержал авантюру ГКЧП. Кстати, одними из тех, кто «арестовывал» тогда не самого Щербакова, но его служебный кабинет, были, по их собственным воспоминаниям, Евгений Сабуров и Сергей Глазьев. Находились люди, которые проводили какие-то дознания, расследования. Но даже это было еще полбеды. Хуже, когда туда приходили комиссары от экономики.
Сотрудники Госплана имели все основания ценить себя достаточно высоко. Когда их начинал допрашивать с пристрастием, чем они занимаются и каким видят будущее экономической политики, а главное, поучать какой-нибудь доцент кафедры политической экономии из далекой провинции, сделавший политическую карьеру в борьбе с путчистами, то своей «комиссарской повязкой» он вызывал, конечно, некоторое чувство озабоченности, но в душе любого допрашиваемого ничего иного, кроме глубочайшего неприятия и презрения к такому «следователю», появиться не могло.
Мы с Гайдаром к этой охоте на ведьм не имели никакого отношения. В то время мы сидели в Архангельском, писали свою программу и обо всей этой «демошизе» даже почти не знали. Наверное, поэтому нам было легче разговаривать с госплановцами.
Хорошо помню, как я и Гайдар этот самый «захват» Госплана провели. Я тогда был худее килограммов на пятнадцать. Егор тоже был менее внушительным. Мне было тридцать восемь лет, Гайдару – тридцать пять. Явно несолидно выглядевшие, без мундиров и погон, в каких-то несерьезных курточках, мы вошли в центральную дверь здания, где располагалось ведомство. Правда, до этого мы позвонили начальству, предупредили о своем визите.
Владимир Щербаков, как и почти все союзные министры, был к этому моменту уже снят со своего поста. Исполнял обязанности министра Александр Николаевич Трошин. Всеми оргделами командовал совершенно особый человек. Это был Павел Петрович Анисимов, многолетний заместитель председателя Госплана по кадрам, назначенный от ЦК КПСС и бывший там как бы партийным комиссаром. Ему мы и позвонили: так, мол, и так, соберите коллегию министерства, мы придем, чтобы познакомиться с людьми, с работой, поговорить о взаимодействии.
Как это ни странно, он собрал коллегию, хотя это было союзное министерство, да еще из главных, а мы… У нас даже правительственных удостоверений тогда еще не было, только институтские. У Гайдара был указ российского президента, у меня и того меньше: постановление, то самое, с «министром» с маленькой буквы, уже признанное нашим аппаратом как бы недействительным. Нас даже охрана на центральном входе Госплана пропустила с трудом, когда мы показали им свои мандаты: вот, президент России назначил.
Очень было забавно потом, когда эта охрана отдавала мне честь еще много лет после того, как я уже не был министром. Но тогда, в первый наш приход, поводов для смеха не было. Впрочем, в итоге наш «проход через посты» состоялся, взашей нас не вытолкали, мы благополучно поднялись на шестой этаж, где уже собралась коллегия.
Гайдар