в голове Димы.
Несмотря на завораживающий голос, вызывающий экстаз, от осознания услышанного, на него словно ушат холодной воды выплеснули.
«Вот ни ха-ха себе заявление», – нервно подумал он.
– Вся ваша человеческая цивилизация – мусор, – продолжила петь Царевна-Лебедь, не обращая внимания на грязные мысли собеседника.
И на этом она закончила свою короткую обличительную речь и замерла. В движении оставались лишь плавно колыхающееся одеяние и золотые волосы, шевелящиеся солнечными протуберанцами.
Неожиданно в Диминой голове прозвучал голос Суккубы: «Велик лишь тот, кто познаёт ничтожество своё». Отчего он вздрогнул, с абсолютной уверенностью осознавая, что Царевна-Лебедь не только слышит, о чём он думает, но и знает обо всём, что хранится в его памяти! Она с лёгкостью карточного шулера вынимает оттуда и навязывает нужные мысли, создавая впечатление, что он думает или вспоминает самостоятельно. Это оказалось неприятным пониманием, и он мысленно спросил: «Ты кто?»
Фантастическое создание никак не отреагировало. Тогда Дима набрался смелости и спросил вслух, лишь несколько скорректировав:
– Кто Вы? Ангел?
– Нет, – певуче ответило непонятно кто.
– Богиня? – продолжил допытываться смертный.
– Нет, – вновь односложно пропела Царевна-Лебедь, не меняя интонации, – я не ЭФИР и не Божественный Дух. Я третья составляющая Бытия.
Вдруг тело её встрепенулось, рука взлетела вверх и, резко опустившись, кардинально изменила образ красавицы. Неземное существо пропало, и перед обескураженным Димой появилась прелестная, вполне земная девушка лет двадцати, без какой-либо звезды во лбу.
Золотые волосы преобразились в рыжие кудряшки, спадающие чуть ниже плеч. Мраморно-полированное личико, не меняя общих контуров, приобрело лёгкий загар, украшая себя россыпью веснушек. Но они совсем не портили лицо, а, наоборот, придавали лику живую обаятельность и, делая его из холодно-красивого, симпатичным.
Прозрачное платье-комбинезон перевоплотилось в изящный лёгкий сарафанчик чуть выше колен, расписанный белыми пушистыми одуванчиками и большими лопухами жёлтых подсолнухов. Декольте, наполовину окружности грудей и чертовски сексуальные ножки вызвали щемящий зуд в паху молодого человека. Девушка была обута в стильные туфельки на небольшом каблучке такой же весёлой расцветки в тон одеянию.
Всю эту прелесть выгодно подчёркивали по-детски нежные ручки, похоже, за свою бытность ни разу не тронутые физическим трудом и агрессивной средой индустриального мира. Она выглядела хрупкой няшкой. Нежной, как свежая зефиринка. Почему-то именно эта сладость пришла в голову молодого человека в виде ассоциации.
Только глаза хоть и поменялись, но обычными не стали. Из жидкого золота они превратились в человеческие. Только вот такой золотой радужки, притом светящейся, у людей не бывает. Зрачки притягивали к себе, как колдовское наваждение, постепенно