«Тако радость бывает на небеси и о едином грешнице кающемся»[9].
Примером покаявшегося блудного сына Церковь внушает, что никто не должен отчаиваться, надеясь на помилование и спасение, «ибо близ Господь сокрушенных сердцем и смиренныя духом спасет»[10].
С этого воскресного дня до начала Великого поста в храмах поется псалом 136 («На реках Вавилонских…). Этот псалом возбуждает грешников уразуметь свое несчастное состояние в плену греха, подобно иудеям в плену Вавилонском, понявшим свое горькое положение и раскаявшимся. В псалме изображена скорбь души, тоскующей о своем Небесном отечестве.
В субботу вечером, накануне воскресенья о блудном сыне, совершается всенощное бдение – соединение великой вечерни и утрени.
После воскресенья о мытаре и фарисее начинается седмица мясопустная. Ею оканчивается время, когда можно есть мясо, и отличается она от предыдущей седмицы сплошной тем, что в среду и пятницу установлен пост.
Семейное чтение
Пасхальная заря
В окрестностях Иерусалима ночь следующего после субботы дня выдалась тихая, обвеянная нежным дыханием ветерка. На краю горизонта виднелся неясный и отдаленный отблеск света. Трепетно вздрагивали стройные пальмы и гигантские кедры Масличной горы – этого единственного живого пункта среди бесплодной, выжженной солнцем пустоты, окружавшей святой город. В эти первые весенние дни смирна, алоэ, корица – нежные растения, издающие сильный аромат, – наполняли священную землю благоуханием храма. Вдыхая эти ароматы, люди лучше понимали пророков, которые воспевали таинственные ночные часы древнего Востока, когда и ночь рассказывает о блеске и славе Иеговы.
В эту ночь Гамалиил не находил покоя. Суббота, которая наконец закончилась, была очень тяжела для него. Он провел целый день на террасе своего дома, неподвижный и задумчивый, оставшись один по уходу членов синедриона. Гамалиил держал в руках свитки Священного Писания, которые так и остались неразвернутыми. Его глаза были устремлены на Голгофу, пустынную и зловещую, высившуюся за стенами города. Погруженный в глубокое созерцание, он без сомнения видел там вещи, невидимые для других глаз. Глубокая печаль омрачала его лицо и, когда наступил час вечерней молитвы, Гамалиил инстинктивно и бессознательно прочитал псалом, не имевший никакого отношения к торжественному дню субботы. Глухим голосом, едва шевеля губами, он повторял «Боже мой! Боже мой! Зачем Ты меня оставил!»
Эти самые слова Голгофа слышал из других, Божественных уст!
Сам Гамалиил сделал первый шаг. Если он признал Иисуса Пророком и возлюбленным Сыном Божиим, то беспокойное сомнение охватывало его каждый раз, когда он задавал себе вопрос: принадлежит Иисусу или нет страшный титул Мессии? Вокруг этого вопроса сгруппировались теперь все его размышления и терзания. Он мог бы сформулировать этот вопрос словами Иоанна Крестителя: «Тот ли Ты, Который должен прийти, или ждать нам другого?»
Вопрос