гориллу к себе, Мария провела пальцами по стреловидному шву, проходящему посередине ее черепной коробки. Даже нижнечелюстная и верхнечелюстная кости ее питомца были выражены не так сильно, в результате чего лицо у него получилось более плоским, чем это обычно было свойственно приматам.
– Итак, мой мальчик, что у тебя случилось? – спросила девушка.
Баако сжал кулаки, а затем растопырил пальцы и провел ими по своей груди.
«Страшно».
Отвечая и голосом, и жестом, Мария повторила движения обезьяны, закончив тем, что вытянула раскрытые руки вперед, ладонями вверх, и слегка пожала плечами:
– Чего ты испугался?
Горилла ткнула себя большим пальцем в подбородок, оттопырив остальные пальцы.
«Мама».
Крэндолл знала, что горилла считает ее матерью, и это во многих отношениях соответствовало истине. Хотя жизнь Баако дала не Мария, она усыновила его и вырастила как родного ребенка. Кроме того, даже с биологической точки зрения Баако формально принадлежал ей. Он не был обыкновенной гориллой. Его уникальный геном был подправлен в лаборатории, а уже потом получившегося искусственного зародыша выносила суррогатная мать, самка гориллы.
– У меня все хорошо, – заверила девушка Баако, подчеркнув свои слова крепким объятием. – Можешь сам в этом убедиться.
Высвободившись, Баако покачал головой.
Он снова изобразил знак, означающий мать, после чего обхватил подбородок правой рукой и резко опустил его на левую, сжатую в кулак с оттопыренным большим пальцем, указывающим на Марию.
«Мама-сестра».
Крэндолл кивнула, начиная понимать, что он хочет сказать.
«Баако тревожится за Лену».
У обезьяны было две матери: Мария и ее сестра. Он относился к ним абсолютно одинаково. Первое время сестры считали, что Баако их путает, поскольку они, как и положено однояйцовым близнецам, были очень похожими внешне. Однако вскоре стало очевидно, что он без труда различает девушек, в отличие от их коллег по работе.
Горилла повторила первый знак, снова и снова:
«Страшно, страшно, страшно…»
– Не надо волноваться, Баако! Мы же с тобой обо всем говорили. Сейчас Лены здесь нет, но она обязательно вернется. С нею все в порядке, – попыталась уверить его приемная мать.
Она подкрепила свои слова знаком: «ОК».
И снова Баако покачал головой и показал жестом, что ему страшно.
Тогда Мария вернулась к своему первому вопросу, выразительно жестикулируя, чтобы вытянуть из обезьяны причину ее тревоги:
– Чего ты испугался?
Он тяжело опускается на зад и пристально смотрит на свои раскрытые ладони. Он сжимает и разжимает пальцы, пытаясь придумать, как выразиться так, чтобы его поняли. Наконец, он прижимает пальцы ко лбу, а затем разворачивает ладонь к матери.
«Не знаю».
Потом он проводит левой рукой по груди и дважды тычет большим пальцем правой себя в лицо, ударяя по запястью