выхода. Вступить в ненавистный барк или отказаться от любимой женщины. Франческо кинулся бежать в сторону конюшни, желая только одного – вскочить на любимого коня и мчаться прочь из Флоренции в тосканские поля. Нестись до тех пор, пока не уйдет из сердца невыносимая боль невозможности ничего изменить.
– Франческо, стой! – Внезапный окрик заставил его остановиться.
Повернувшись, Франческо смотрел, как к нему спешит невысокий мужчина.
– Ты вылетел так, словно за тобой мчатся все демоны ада, – вымолвил художник и изобретатель Бернардо Буонталенти15, который, подойдя, сдернул с головы черный берет и вытер им смуглое лицо.
Его темные волосы были коротко острижены, а карие глаза тепло смотрели на Франческо. Бернардо исполнилось шестнадцать лет, когда его родители погибли во время наводнения. Герцог Козимо взял осиротевшего талантливого юношу в свою семью и помог получить образование, к которому тот так стремился. Бернардо как губка впитывал в себя знания. Его интересовало все – военное дело, технические науки, скульптура, живопись.
Разница в десять лет и пропасть в социальном положении не помешала дружбе наследника герцога Флоренции Франческо Медичи и незнатного, но одаренного Бернардо Буонталенти.
Бернардо стал наставником Франческо, прививая юному сыну Флорентийского герцога интерес к наукам, поощряя его жажду открытий, развлекая забавными механическими игрушками, которые легко рождались в его воображении и создавались его руками. Бернардо был тем человеком, с которым юный Франческо мог поделиться своими горестями и радостями без нравоучений и возведения глаз к небу, сопровождаемых тяжкими вздохами: «Вы же наследник».
– Что опять поссорился с Его светлостью? – с пониманием спросил Бернардо. И вопросительно взмахнул правой рукой.
– Бернардо! Это ужасно! Он не стал даже слушать меня! Бьянка…
– Пошли пройдемся, Франческо. Тебе сейчас это нужно. Чем дальше от дворца, тем меньше шансов, что нас услышат и передадут герцогу наш разговор.
– Да-да, пойдем.
Третья глава
И время прочь, и пространство прочь,
Я все разглядела сквозь белую ночь:
И нарцисс в хрустале у тебя на столе,
И сигары синий дымок,
И то зеркало, где, как в чистой воде,
Ты сейчас отразиться мог.
И время прочь, и пространство прочь…
Но и ты мне не можешь помочь.
Анна Ахматова. «Шиповник цветет»
Москва, наше время
Сырой осенний воздух уже просочился сквозь пальто и холодил меня изнутри. Я не любила работать на пленэре. Я быстро замерзала, пальцы становились непослушными, так и норовили выронить карандаш из рук, а я сама становилась какой-то неповоротливой и хрупкой, казалось, если кто-то меня коснется, я осыплюсь обледенелыми осколками на землю.
Человек, который мне позировал,