отделе наробраза. Дружил с девушкой, по имени Алеся, худенькой и с золотыми волосами, они знали друг друга с детства. Постепенно дружба перешла в любовь, как часто бывает.
С приходом же Октябрьской революции Александр стал членом РКП(б)[4], стал заведовать отделом уездного исполкома, а с началом Гражданской войны добровольно вступил в Красную Армию, закончил краткосрочные командирские курсы в Могилеве. И вот теперь в составе 8-й дивизии РККА воевал с белополяками на Западном фронте.
Был Александр рослым, как отец, помимо живого ума обладал недюжинной силой, а в придачу жестким характером. Все эти качества пригодились – бойцы ротного уважали, командование с ним считалось…
Выбравшись по другую сторону бруствера и придерживая полевую сумку на боку, он, пригнувшись, побежал вдоль траншеи к центру захваченной обороны, где полагал найти начальство. Не ошибся.
Рядом с двумя трехдюймовками[5] на пригорке (одна разбита) стоял, глядя в бинокль на темневший вдали город, командир пехотного полка вместе с комиссаром и группой начсостава.
Подбежав, Ковалев доложил о потерях и стал вместе с другими ждать приказа. Тот поступил через несколько минут – приготовиться к отражению атаки.
– Есть! – козырнули ротные и поспешили каждый к своему участку.
Когда Александр снова спрыгнул в траншею, трупов в ней не было, пулемет с заправленной в патронник лентой развернули в сторону города, красноармейцы, присев на корточки, грызли сухари.
– Быть готовыми к контратаке! – обошел траншею командир роты. Второй номер «Максима» брякнул рядом еще одну патронную коробку, бойцы выложили на срез траншеи винтовки и вновь стали меланхолично жевать сухари.
– Антоныч, иди, погляди, – возник рядом с ротным Рубан, – тут имеется блиндаж.
Завернули за изгиб, в глинистой стенке темнела дверь, взводный потянул за ременную петлю на месте ручки. Согнувшись, вошли внутрь.
Укрытие светлело еще свежими досками с потеками живицы и бревнами наката, на длинном столе в центре горела керосинка, красноармеец, дуя в топку, разжигал в углу железную печку.
– Недавно соорудили, – оглядел ротный просторный, с нарами вдоль стен блиндаж и, сняв буденовку с суконной звездой, расстегнул крючки шинели.
В начале зимы, желая отторгнуть Белоруссию, панская Польша развязала против молодой Советской республики войну и, перейдя границу, захватила Вильно, на который теперь наступала дивизия.
– Давай перекусим, командир, – уселся на лавку у стола взводный и обернулся к красноармейцу: – Чего там у тебя есть, Федька?
Рыжий, лет сорока Федька закрыл дверцу весело загудевшей печки, снял с плеч тощий сидор[6], раздернул лямку и выложил на стол три обкрошенных сухаря, столько же вареных картох и крупную соль в бумажке. Быстро все сжевав, Ковалев с Рубаном вышли наружу.
Вскоре в траншее остался лишь пулеметный расчет да два наблюдателя на флангах. Остатки роты грелись