такое? Карательными мерами людей не удержать, а Вячеслав – «удержим»! В войне мы потеряли треть национального богатства, шестую часть населения. Десятки миллионов людей живут в нищете, ишачат с утра до вечера! Рабочий день больше десяти часов с одним выходным в неделю! Завтра Молотов захочет, чтобы и в воскресенье работали!
Нина Петровна молчала. Хрущев неожиданно заулыбался:
– За такие разговоры меня б раньше к стенке поставили, а сегодня открыто говорю!
Суббота предполагалась насыщенной, с утра должен приехать Лысенко, собирались говорить по целине. Академик все время предлагал всякие нововведения, на любые предложения Никиты Сергеевича откликался с энтузиазмом. Удивительно, но седовласый ученый сдружился и с маленьким Илюшей, у них был запланирован поход на реку, где они собрались ловить бабочек и стрекоз. Дядя Трофим приготовил для этой цели и сачки, и коробочки для крылатых пленников. Хрущев пообещал идти на реку с ними. Лысенко, как пацан, наперегонки с мальчиком носился по полям, отлавливая крылатую живность. В начале лета Трофим Денисович стал собирать с Илюшей гербарий Подмосковья. К ужину Хрущев ожидал Брежнева, которого, после пожара на целине, вместо провалившего дело Пантелеймона Пономаренко, он сделал первым секретарем Компартии Казахстана.
Понурив голову, Вячеслав Михайлович Молотов сидел напротив Хрущева в Центральном Комитете на Старой площади.
– Хочу сказать тебе, Никита Сергеевич, недопонял я твоей идеи по Югославии, не сориентировался.
Хрущев не отвечал, исподлобья глядя на посетителя.
– Наверное, стар стал, – упавшим голосом продолжал Молотов, – ведь нелегкую жизнь прожили, сам знаешь.
– А зачем статью в «Правде» написали, что вы единственный человек, который работал с Лениным? Что ваше заявление означает? Может, то, что, кроме товарища Молотова, достойных людей нет? – уставился на визитера Хрущев. – Может, вас пора на место председателя Совета министров ставить или, может, членам Президиума ваши распоряжения надо под козырек брать?!
– Написал, потому что считаю Ленина первым патриотом социализма, гением и предтечей революции!
– Раньше у вас Сталин предтечей был, – медленно выговорил Хрущев.
– Вождем всех времен и народов, – поправил Молотов. – Но тогда он и для тебя им был, Никита Сергеевич!
– Скажите честно, что вы нашего задора не выдержали, нового темпа испугались и решили всем место указать!
– В мыслях подобного не было! Признаюсь, в восторге от ваших заявлений не прыгал, считал и считаю их поспешными. Но я свое мнение не скрывал, в глаза высказывал. По Югославии был не согласен, потом по дружбе с американцами не соглашался. Считал и считаю, что невозможно с врагом подружиться. Притвориться можно, а дружить – нельзя! Как может настоящая дружба сложиться, если мы совершенно разные, какой между нами может быть толк? Ленин мечтал о мировой революции, и мы мечтаем, а американцы разве хотят мировую революцию? Рабочие их хотят, а буржуй ни за что не хочет! Не понимаю, чем я навредил, может, ты разъяснишь? Но, как