а никаких дров не надо! Это я электрический самовар придумал! – похвастался Никита Сергеевич.
Самовар стал чуть слышно пыхтеть. Хрущев устроился напротив гостя.
– Ты давай клюкву наворачивай, сахарок возьми! Мне пока нельзя, лекарство еще не сработало.
Хрущев снова пробовал сморкаться.
– Как по охотохозяйству, Ваня, движется?
– Зверя разного завезли, даже зубров из Беловежской пущи. Ох, и намудохались с этими зубрами!
– Зубры – это позиция! – оценил Хрущев. – Приедет шах Ирана в гости и ох…еет. Шах первейший охотник, в Африке слонов бьет, тигров – в Индии, а мы ему такого огромного быка – хоп! Произведем впечатление.
– Произведем.
– Главное, чтобы в грязь лицом не ударить. Комфорту надо больше, чтоб пыль в глаза!
– По высшему разряду строим. Терема будут как в сказке. Две бани делаем: традиционную русскую и по-черному. А когда шах приезжает?
– Весной. Мохаммед Реза Пехлеви! – без запинки выговорил Хрущев.
– Как вы все помните! – удивился Серов.
Первый Секретарь усердно размешивал в чашке с чаем клюквенное варенье.
– Есть нельзя, так я его выпью!
– Так и пить вам нельзя, два часа еще не прошло.
– Не учи ученых! – Хрущев залпом выпил чай с клюквой. – За-ви-до-во! – нараспев пропел он. – И название подходящее, значит, завидовать нам будут!
– Булганин просит обслугу посимпатичней подобрать.
– Уже дед седой, а все козликом скачет!
– Такой неуемный человек.
– И ты у нас на молодку нацелился! – Хрущев игриво посмотрел на председателя Комитета госбезопасности: – И Жуков. Омолаживаетесь, значит? Хотите до ста лет прожить?
Серов растерялся.
– Ладно, ступай, и смотри – посерьезней, а то, невзирая на молодость жены, на пенсию спишем!
Ужиная дома, Никита Сергеевич все время смотрел на хлебницу. На симпатичном дулевском блюде, позолоченном, с выпуклыми красными цветами, под белоснежной салфеткой лежал порезанный батон и четыре кусочка бородинского. Хрущев выложил хлеб на стол, убрал салфетку, а хлебницу взял в руки и стал внимательно разглядывать.
– Тарелка как тарелка!
Он прислонил к ней ухо и прислушался – ничего. Тогда Никита Сергеевич прошел в туалет, коленом переломил хлебницу пополам, потом еще раз, и внимательно обследовал обломки – ни проводов, ни приборов.
– Береженого Бог бережет! – проворчал Никита Сергеевич и выбросил поломанную посуду в помойное ведро.
По Лужникам ходили долго. Хрущев обо всем спрашивал, окликал рабочих и задавал им вопросы. Отсчитав ногами расстояние от одной предполагаемой стены до другой, наглядно представлял размеры будущих зданий. Уточнив количество зрителей, предлагал делать аллеи шире, ругал за грязь и беспорядок.
– Стройка, Никита Сергеевич! – не отставая от Первого Секретаря, оправдывалась Екатерина Алексеевна. – Сейчас мы стоим на месте Малой спортивной арены, а главный стадион