испарится.
Я недоверчиво щурюсь.
– Куда? Какое место?
– Увидишь, если согласишься, но если поедешь со мной, то у тебя будет работа, постель и еда в месте, свободном от деспотичных взрослых.
Так, хорошо.
Когда никто из нас не произносит ни слова в течение нескольких секунд, я облизываю губы.
– Откуда мне знать, что ты не кинешь меня? – Он определенно кинет меня.
– Ниоткуда.
– Кто ты такой?
– Кто-то, кого ты, возможно, никогда больше не увидишь, независимо от того, что ты выберешь. Три минуты.
Я пристально смотрю на мужчину, пытаясь уловить смысл в его словах, но как, черт возьми, я могу это сделать? Я убил своего отца, а потом вдобавок выстрелил ему прямо в сердце на глазах у черт знает скольких людей, и по какой-то непонятной причине я не в тюремной камере, а на заднем сиденье гребаной шикарной тачки с бокалами для шампанского и светодиодными лампочками на полу.
Я никогда в жизни не видел такой машины, даже близко.
Это трип. Дикий, адский трип. Очень реалистичное дерьмо из потустороннего мира.
В моей голове крутятся тысячи вопросов, но прямо сейчас мне нужен ответ только на два.
Первый.
– Это спасет меня от тюрьмы?
– Спасет.
Второй.
– Моя сестра будет ни при чем, что бы там ни было?
– Будет. – Он кивает, смотрит на часы, затем снова на меня: – Ну, что скажешь, малыш?
– Не называй меня малышом.
Его губы дергаются, и он наклоняет голову, как придурок.
– Как же мне тогда тебя называть?
Несколько мгновений я думаю, затем откидываюсь на сиденье и решаю отказаться от части имени, которое мне дали при рождении, принимая новое.
– Меня зовут Бишоп. Бас Бишоп.
Он кивает.
Я киваю в ответ.
Мы трогаемся с места.
Глава первая
Бас
ВОТ УБЛЮДОК…
Вздохнув, я присаживаюсь на корточки, показывая на голову чувака.
– Если бы я знал, что ты кидала, я бы угнал тачку, чтобы разобраться с тобой. – Мои слова до него не доходят. Он меня не слышит из-за того, что у него в ушах звенит так, как бывает, когда зажимаешь барабанную перепонку карандашом.
Еще как бывает, когда подслушиваешь чужие разговоры.
Глубокий стон срывается с его губ, он переворачивается на спину, его веки дрожат, он открывает глаза и смотрит на меня.
Я медленно ухмыляюсь и наклоняю голову.
– Ты в сознании или все еще на полпути?
Он снова закрывает глаза, и мой друг Хейзи смеется у меня за спиной.
– Он в отключке… – Хейзи запинается, его голос становится тише. – И у нас гости.
Вытирая о футболку кровь с кулаков, я оглядываюсь через плечо и вижу блестящую, греховную мечту каждого парня.
Изгибы, за которые любой отдал бы жизнь – даже убил бы, – и такая малышка летает, как ветер.
«Астон Мартин», выкрашенный на заказ в карамельно-голубой цвет,