Из алькова с зеркалами на меня взглянули три улыбающиеся Инги. Они смотрели на меня выжидающе.
Рядом стояли три Сильви, молча разинув рот.
– Какое платье выбрать для мадемуазель? – спросила Инга. – Найдем то, что подчеркнет твои глаза.
Она стала перебирать вешалки, словно листала книжные страницы. Пыльно-розовый, глубокий синий. Лен, сатин, тафта. Она отмахнулась от зимних шерстяных нарядов и бархата, произнося имена парижских дизайнеров так, словно они ее приятели. Пуаре, Пакен, сестры Калло. Она выбрала длинное платье из блестящего шелка цвета весенней травы.
– Красивый силуэт. – Она приложила наряд к моей шее, оценивая, насколько он мне к лицу. – Зеленый для зеленых глаз. Примерь его!
– О нет. Благодарю, но я не посмею. – Я скромничала, как монашка, но молилась дьяволу, чтобы графиня настояла.
– Скидывай все, глупышка Сильви. И примерь этот наряд.
Мое смущение не могло пересилить тягу к этому платью. Я зашла за ширму и сбросила темно-синюю секретарскую юбку. Я стояла в одной комбинации и алела от стыда. Наряд скользнул мне на плечи, легкий как пушинка. А где же рукава?
– Не будь робкой, как гусыня. Выйди и покажись.
Я сделала шаг вперед, покрытая пятнами смущения и сверкая голыми руками. И увидела графиню: она натягивала легкое платье из лилового сатина на свое обнаженное тело, белое и сногсшибательное, как у римской статуи. Я снова отступила за ширму, чтобы не нарушать ее личное пространство, но она залилась смехом.
– Не смущайся, Сильви. Это всего лишь женское тело.
Она застегнулась и оценила мой вид. Тончайшая зеленая ткань задрапировала мои торчащие кости и спадала почти до самого пола.
– Тебе идет, – заметила она. – Сними комбинацию. Она сборит.
Я обхватила руками оголенные плечи.
– Прекрати, Сильви, перестань. Не делай такое лицо – можно подумать, что тебе больно.
Она повернула меня, оценивая и мурлыкая себе под нос.
– В Лакене мы с девушками целыми днями играли с одеждой.
Она порылась на полке и нашла шаль из шифона цвета весенней зелени, отделанную по краям изумрудными блестками. Она набросила шаль мне на плечи и наклонила голову, оценивая результат.
– Да или нет? – Она повернула меня к зеркалу.
Я стояла перед ним, как трофей таксидермиста.
– Позволь? – она вынула шпильки из моих кос и расчесала пальцами мне волосы, так что они заструились волнами. – Великолепно! Тебе повезло, – выдохнула она.
В то утро, когда она принарядила меня, мне казалось, что у меня над головой сияет звезда удачи, словно над яслями Вифлеема. У своего туалетного столика она накрасила мне лицо и заколола волосы. Я была живой игрушкой феи гор. Но даже меня ослепил результат, хоть я и ощущала привкус жестокости в том, что она украсила меня драгоценностями, которых у меня никогда не будет. Образ в зеркале походил на лживое обещание. Во власти ли Инги изменить меня? Я еще не осознавала, насколько способна измениться сама.
– У тебя