Самый лучший комсомолец. Том 2. Павел Смолин

в лагерях гноил? – но ответил:

      – Развлекается, выпрашивает возможность применять высшую меру прямо на месте. Но польза есть, если по жирной сраке вовремя пинка отвешивать, – ухмыльнулся. – Тупой ужасно, чисто таран, но следаков ему толковых выдали.

      – Ну норм, – пожал плечами ожидавший худшего я и ехидно ощерился. – «Судоплатовские цукерки».

      Деда Пашу аж подбросило.

      – Слухи ходят, – сработал я на опережение.

      – Слухи у него ходят, бл*ядь! – заревел товарищ генерал, встал со стула и угрожающе пошел на меня.

      Страшно! Вообще язык за зубами держать не умеешь, Сережа!

      Прямо из положения «сидя» стартанул к двери и вылетел в коридор.

      «Судоплатовские цукерки» отсылает нас к 38 году, когда в славном городе Роттердам в руках Евгена Коновальцева – главы ОУН – взорвалась коробка конфет. Грубовато сработали – четверых прохожих посекло, но, на мой взгляд, цель того стоила – не надо таким тварям жить.

      – Бабушка Эммма! – панически заорал я, стучась в нужную дверь.

      За время общения с приемными родственниками я понял одну интересную вещь – у Судоплатовых в доме железный матриархат, а дед Паша – глубоко под каблуком.

      Одетая в серенькое скромное домашнее платье бабушка открыла дверь почти сразу – КГБшница же, реакция на уровне! – и я, глядя на нее щенячьими глазками, выпалил:

      – Деда Паша крутой мужик со стальными яйцами, и я бы очень хотел быть хотя бы на треть таким же как он!

      Эмма Карловна подняла бровь, вышедший (с больной спиной сильно не побегаешь) в коридор дед остановился с растерянной рожей.