Голос, вклинившийся в мои мысли, оглушает. От неожиданности я спотыкаюсь.
«Не смей туда соваться, слышишь? Отвали! Не вздумай ему помогать!»
Рорик, вовремя оглянувшись, успевает меня подхватить под локоть и теперь тащит за собой. Никогда бы не подумала, что в таком щупленьком на вид юном тельце столько силы, ведь чешет так, что я за ним едва поспеваю. Бегу, а сама в панике думаю: что это за голоса? Глюки?
«Я сказал – стоять!» – рычит голос. Мужской, охрипший, то ли застуженный, то ли оравший до этого несколько часов подряд. «Уйди, дура, не вмешивайся, прошу по-хорошему!»
Ни с того ни с сего поперёк дороги заваливается фонарный столб. Мы с Рориком перепрыгиваем через него и бежим, не замедляя хода.
– Зачем нам в центр? – кричу ведуну, задыхаясь. – А вдруг там ловушка? Вдруг нас поджидают?
– Нет там никого, я чувствую. – У Рорика даже дыхание не сбивается. – Там центр Сети, оттуда она по секторам расходится на четыре автономных участка. Один мы запустили, а ну как остальные обесточены? Это ж весь город без защиты останется!
Перед ним в тротуар ударяет слепящий зигзаг, но парнишка словно не замечает, зато посох в его руке странно дёргается и следующие две молнии отклоняются с нашего пути и попадают в жадную пасть барьера. Короткая вспышка – молнии нет. Вспышка – ещё одной нет.
«Зараза, – бессильно шепчет голос. – Всё равно достану. Не его, так тебя».
Очередная молния, на этот раз шаровая, возникает в полуметре от моей головы, но я не успеваю притормозить, как она подпрыгивает на месте и гаснет с шипением, словно спичка, брошенная в снег. Справа и слева возникают ещё, но с таким же позорным результатом. Неизвестный стрелок продолжает бомбардировку, а я с каждым новым загашенным сгустком электричества чувствую лёгкий укол в центре лба. Но некогда мне, некогда проверять, что там у меня такое, до площади рукой подать и нужно посматривать, как бы не напороться на засаду. Этот же мальчик ничего не знает об осторожности. На бегу скидываю с плеча лук, тащу стрелу из колчана.
Мы врываемся на площадь, вроде абсолютно пустынную, хорошо просматриваемую. В пределах видимости никого – как самой на площади, так и на расходящихся веером во все стороны улицах. Окна и здесь слепы. Ратуша безмолвствует. Даже голубей не видно.
«Последний раз говорю: уходи. – Голос звучит жёстко. – Ты не понимаешь, во что ввязалась. Я просто сотру этот город с лица земли, он мне надоел. Что ты вечно путаешься под ногами и мешаешь? Иди, отсидись в домишке муженька, уцелеешь. А хочешь, я его кокну, твоего Магу? Сейчас натравлю на него сразу несколько орков – и не отобьётся, у него уже силы на исходе. Заодно и родню его подчищу, достали они меня. Останешься со своим Васютой, с дочками, будешь где-нибудь подальше отсюда жить себе да поживать… Ну же! Уходи!»
Прижав лук локтём, зажимаю уши и трясу головой.
«С-сучка», – тихо и как-то безнадёжно отмечает голос. И пропадает. И скатертью дорога. А я, отдышавшись, с болью смотрю на когда-то красивейшее в городе место. Совсем недавно здесь