однажды, когда мы с Магой обоюдно друг друга припечатали. Теперь я знаю, что это. Это проклятье набирает силу.
Лицо Игрока искажается. Поспешно оглянувшись, он хватается за посох и чуть не роняет его себе на ногу – силушку-то, видать, растерял! Уперев древко в мостовую, пытается направить его на меня и слепить какое-то заклинание… Я злорадствую. Что, голубчик, не выходит? А соображать надо, когда Зеркало атакуешь, что весь твой удар рикошетом к тебе и вернётся!
– Гарм! – У Игрока ничего не выходит и он в страхе пятится. – Гарм!
Тычет посохом в свою зверушку.
Я настораживаюсь.
Он с размаху бьёт наконечником по сгибу кожистого крыла и, должно быть, попадает в болевую точку, потому что дракон, коротко взвыв, приподнимается и оседает на задние лапы.
– Гарм!
Ещё один тычок, уже в брюхо.
– Взять её! Сжечь!
И снова колет.
Рептилия, очнувшись окончательно, переводит на меня осмысленный взгляд и замедленно расправляет крылья. Теперь уже пячусь я. Ну всё, капец, живое пламя – не магия, его Зеркало не отбросит. И удрать не успеем… Рорик хватает меня за рукав и мы с ним уже перепрыгиваем через канавку обережного круга, когда мир темнеет, словно большая непроницаемая туча наползла на солнце.
– Не-ет! – внезапно визжит Игрок. И мы невольно оборачиваемся.
С неба на Гарма камнем падает огромная чёрная масса, и сразу же вслед за тем ударяют по ушам визг, отвратительный хруст костей, бульканье крови, предсмертные хрипы, удары о брусчатку длинного извивающегося в конвульсиях хвоста. Из пропоротой грудной клетки дракона выскакивают белые обломки рёбер. Огромный, вдвое крупнее ящер, придавив зверушку Игрока к камням, приподнимается – и одним махом перекусывает жертве шею.
Опять кровь, отмечаю в полнейшей прострации, глядя, как натекает под обмякшей тушей тёмная лужа. Тут и без того набрызгано, сколько же можно… Не могу я больше. Не хочу.
Чёрный как уголь ящер неторопливо сползает с мертвого тела и поворачивает к Игроку голову, играя солнцем в отполированной чешуе. Демонстративно, точно так же, как и его сплоховавший противник всего минуту тому назад, расправляет могучие крылья, покрытые колдовским, чересчур правильным, словно рукотворным узором. Когти пятипалой передней лапы многозначительно постукивают о мостовую. Жест настолько человеческий, что и угадывать не надо: что, мол, с тобой, мелочью, прикажешь дальше делать?
Игрок отступает.
– Ты-ы не посмеешь, – неуверенно говорит он. – Слышишь? Ты не сможешь мне навредить!
И, не рискуя далее, кидается в зев портала. Огненная струя, метнувшая вслед, успевает разве что подпалить ему зад. Переход схлопывается.
Ящер в досаде щёлкает зубами и переключается на нас. И… и меня знакомо примораживает к месту.
Рорик пытается воздеть посох, но получает по рукам сильным гибким драконьим усом и шипит от боли.
Огромная голова придвигается вплотную. Для того чтобы заглянуть мне в глаза, ему приходится наклониться и