За это время сотни мыслей пронеслись в моей голове. В разгулявшемся воображении я рисовала варианты моей жизни после школы, когда мне станут совершенно неинтересны одноклассники с их тупыми шутками и интимными отношениями. Когда я стану взрослой, независимой и почему-то очень успешной и буду с упоительным равнодушием вспоминать сегодняшние события. Эти мысли периодически сменялись отчаянием по поводу безвозвратной потери любимого человека и погибшей любви, сильнее которой уже не будет никогда.
Наконец я услышала, что тон голосов вдалеке поменялся. Я поняла, что класс собирает манатки и планирует двигать к автобусу. Я потихоньку стала пробираться к поляне, чтобы не потерять их из виду. Стоя за деревьями, я дождалась, пока все уйдут, и вышла. На поляне было чисто, в самом ее центре лежала моя сумка. Я взяла ее в руки и открыла молнию. Сумка была доверху набита мусором: шкурками от колбасы, грязными обрывками туалетной бумаги, недоеденными кусками хлеба, пустыми бутылками…
Хоть я и любила природу, но я с остервенением вытряхнула всё это на траву. Вместе с мусором из сумки выпали моя юбка и футболка, мокрые, вперемешку с ошмётками колбасы и огрызками маринованных огурцов. Запах из сумки стоял тот еще.
Я положила мои вещи обратно и пошла догонять одноклассников. Последними шли, обнявшись, Муха и Степанова. Степанова еле передвигала ноги. Метрах в ста впереди от них Городецкий практически тащил на себе Самохина. Еще чуть впереди, шатаясь, шли остальные. Макс обнимал Орловскую, Лисовец на пару с Евтушенко вели под руки Агапову, Гришин и Евсеев шли сами, Губерман занимала позицию примерно между всеми. Я не спешила никого догонять. Издалека я наблюдала, как одноклассники один за другим заходили в автобус. Я хотела войти в последний момент, чтобы оказаться под некоторой защитой Эдуардыча.
Вот из-за сосен показался и физрук вместе с каким-то престарелым типом в спортивном костюме, скорее всего, с тем самым знакомым с гребной базы. Они шли медленно, стараясь казаться трезвыми. Я вышла из укрытия и поднялась в автобус прямо перед ними. Но на мою беду физрук со своим приятелем не зашли следом, а остановились перед дверями, что бы покурить.
Расположение одноклассников в салоне теперь было иным, нежели в начале поездки. На задних сидениях спали приличные девочки – Степанова с Мухой. Рядом с ними грустила Губерман. А вот маргинальная половина класса разместилась на передних сидениях.
– О, помойка пришла! – заорала Орловская, увидев меня и мою сумку. Она полулежала, бесстыдно раздвинув ноги в короткой юбке, облокотившись спиной на Макса, сидевшего у окна.
– В обоссанных трусах нельзя! – еле выговорила Агапова. На этот раз её интонация была агрессивной. – Выйди из автобуса! – Она перегородила проход своим копытом.
Увидев это, Орловская, сидевшая напротив, тоже выставила ногу. Я оказалась перед двойным шлагбаумом. Я поймала на себе взгляды мальчиков, которых эта ситуация отвлекла от разлива водки. Я решила на этот раз не стесняться, и пошла сквозь ноги, навалившись на них всем