себя беречь. Почему я не могу получить то же, что получила эта дойная корова! Я ведь ничем не хуже. Просто опоздала на несколько секунд, просто я невезучая».
После такого решения возбуждение усилилось. Я поймала себя на мысли, что возбуждает меня именно то, что меня берут силой. «Ничего себя я извращенка, – пронеслось у меня в голове, – но я разберусь с этим позже. А сейчас – хочу кайфануть!»
И я немного расслабила мышцы бёдер. Потный Самохин с неописуемым вожделением немного развёл их в стороны. Но силы покидали его. И я поддалась еще немного. Для глубины ощущений я стала изображать испуг.
– Что ты делаешь, не надо, сволочь! – стонала я, – я не хочу!
– Я хочу! – пыхтел Самохин.
Я еще немного расслабилась, и Самохин развел мои ляжки, почти прижав их к земле.
– Какая ты классная! – восторженно глядя на мою голую промежность, выдохнул он.
И тут я заметила, что его фитюлька уже торчит из ширинки. Видимо, он достал её заранее, еще до нападения.
Он навалился на меня всем телом.
– Не надо, пожалуйста, – ныла я, – ну пожалуйста!
Но Самохин уже хрипел. Он взял в руку свою палочку и направил мне между ног.
– Не-ет! Скотина, не смей, урод, – я посмотрела вниз, чтобы не пропустить такое судьбоносное зрелище, как вход в мою плоть члена, как вдруг из этого члена тугой струёй брызнула сперма. Она заляпала мне сорочку, а следующие порции приземлились на голый живот и лобковые волосы.
– Лерочка… Лерочка… – бормотал Самохин.
Закончив, он встал с меня и убрал хрен в штаны. Я села на траву.
– Получил, урод?
С одной стороны я была рада, что у него ничего не получилось, но с другой, меня опять обломали.
– Я тебя очень люблю, – еле выговорил Самохин и, осознав, что только что чуть не совершил изнасилование, трусливо потопал прочь.
Я надела трусы и стряхнула траву с юбки. Снять сорочку, чтобы посмотреть степень загрязнения спины, я не решилась, я бы осталась полуголой. Нет, если бы у меня были такие же шары, как у Орловской, я бы не переживала, но оголить свои нулёвки перед случайно подошедшим поссать одноклассником – это был не вариант.
Я, как смогла, отряхнула спину, стёрла сперму с одежды, оставив на ней два больших бесцветных пятна, и вернулась на поляну. Картина пикника изменилась. Самохин валялся на траве без сознания. Агапова и Орловская стояли у берёзы: Орловская в объятьях Макса, Агапова в лапах Евтушенко. Степанова сидела на полотенце среди водки и закуски, навалившись на Мухамедьярову. Она была сильно пьяна и спала. Рядом с ней без изменения позы сидел, скрестив ноги, Городецкий. Губерман расположилась на моей ветке с тарелкой колбасы, которую еще в начале пикника утащила с общего стола Степанова. Лисовец сидел на ветке напротив и сёк её трусы. Гришин и Евсеев были разбросаны по поляне в хаотичном порядке. Судя по гомону и мату, все уже конкретно набрались. Я прошла через всю поляну к Миле Губерман.
– Митрофаниха, ты где валялась?! –