Я бесцеремонно растолкал ее и овладел ей – без лишних ласк и прелюдий. К моему удивлению, не взирая на мою грубость, она достигла пика намного раньше меня, изогнулась, застонала, ее тело забилось в мелкой дрожи нахлынувшего блаженства. Она не притворялась – да, я не удержался, проверил, глянул Расщепленным Зрением. Потом мы просто лежали и молчали. Она – в задранной до груди нижней рубахе, я – в мундире и спущенных до колен штанах. За окном шумела сборами казачья когорта. Почему-то было больно и грустно. Король будто издевался надо мной. Забирал у меня все, что являлось частями моего существования – верных мне людей, мою почти-возлюбленную (хотя, может, я и кривил душой, не почти, а просто возлюбленную – мне ли, в те годы слишком бездушному, пытаться понять, где кончается просто привязанность и начинается любовь).
Размышления эти пришли после, тогда же я просто лежал, нелепо полураздетый, бездумно гладил черные волосы в паху Яндары – пока вновь не воспрял и не овладел ею снова. Она не отказывалась, покорно принимала, все, что я делал с ней.
Когда шум сборов за окном стих, я в четвертый раз за утро навалился всем своим весом на ее хрупкое тело – вдавливал ее во влажные простыни, судорожными толчками вгонял себя в нее. Когда мы закончили – на этот раз одновременно, в этом было что-то одновременно упоительное и горькое, я сполз с нее. Опустошенный, отстраненный от реальности. Яндара спросила меня, что со мной не так. Я рассказал ей о ночной аудиенции, о том, что скоро нам придется расстаться.
– Не отдавай меня ему, Петтир! Слышишь, не отдавай! – прошептала она. – Давай сбежим, спрячемся.
– Он найдет нас, где бы мы не скрылись, – покачал головой я. – Этот мир принадлежит ему, это его сон, он здесь полновластный владыка.
– Киркос! – выругалась она своим смешным тааринским ругательством. – Тогда сражайся с ними – как ты сражался с моим дядей Ирчи.
– Маленькая глупышка, – надеюсь, она услышала в моем голосе печаль, а не покровительственное пренебрежение. – Ты сравниваешь своего неотесанного дикаря-дядю и одного из трех самых влиятельных существ Мира. Да, моих сил хватит, чтобы противостоять полсотне, сотне, может двум сотням Ирчи Толбичей, даже если бы они атаковали мне все разом, одновременно. Но я не в состоянии соперничать с обжирающимся свиноподобным Олафом. Для того, чтобы уничтожить меня, ему не нужно даже выходить из своих покоев, достаточно просто щелкнуть пальцами. Вот так.
Мой меч зовется RAYDDI – «Гнев», хотя должен бы зваться HUGLYS – «Трусость».
– Маленький глупый отин, – передразнила меня Яндара. – Ирчи – не неотесанный дикарь, он – водча, поднявший эти земли из глубин моря. Он был изгоем из Ночного Дома Таар, отверженным, парией. Он покинул насест под крышей родной башни и летел над морем, пока не устал. Почувствовав, что у него больше нет сил, он воззвал к земле на дне – когда-то она была частью суши, задолго до всего, что мы знаем. Ирчи велел этой земле подняться из моря. И узрел руины города, в котором когда-то жили те, кому на смену ОТ создал отинов, а те – людей, рзянцев и прочих.
На