я и не собираюсь… Это как съесть павлина на праздник. Сначала ты выставляешь напоказ яркие перья, привлекаешь к ним внимание и вызываешь всеобщее восхищение, а потом отбрасываешь их и лакомишься мясом, то есть приступаешь к сути дела. Томас и я – мы оба превосходные игроки.
«Да, ты определенно хороший игрок, – подумала Алиенора. – Возможно, даже слишком хороший, чтобы это пошло на благо тебе или кому-то еще».
Прошло три недели. Алиенора сидела в своей комнате с шитьем. Срок родов приближался; она поправляла подушки за спиной и так и этак, но никак не могла усесться удобно.
Генрих получил из Франции многообещающие новости. Бекета приняли с огромным воодушевлением. Люди выстроились по сторонам дороги и приветствовали процессию, выкрикивая восторженные слова и воздавая хвалу королю Англии, поскольку обильные дары в виде денег и снеди лились на них дождем.
– Надеюсь, брату Людовика понравился его хвостатый тезка, – с ухмылкой произнес Генрих.
Он играл с Гарри, который, как моллюск, прилип к его ноге, а отец пытался стряхнуть его без помощи рук. Но тщетно: наследник намертво вцепился в его ногу.
Даже Алиенора рассмеялась, когда представила Роберта де Дрё с обезьянкой на плече.
– Думаю, он сумеет переучить обезьяну и использовать ее в своих интересах.
– Томас подслушал разговор придворных: как, должно быть, велик король Англии, если снарядил посольство с такой роскошью.
– Видели бы они тебя сейчас, – насмешливо заметила Алиенора.
Генрих прыснул:
– Оседланным собственным сыном? Сдаюсь, ты выиграл! – Схватив Гарри за руки, он немного покачал его на ноге, чем вызвал восторженный визг ребенка, а потом посадил себе на плечи. – Победитель! – прокричал он и рысью промчался по комнате. – Томас пишет, Людовик очень расположен к тому, чтобы устроить союз наших детей, и можно приступать к официальным переговорам. Теперь надо столковаться об условиях, то есть чтобы область Вексен перешла к Англии как приданое невесты сразу после свадьбы. – Он перекувырнул Гарри и поставил его на пол.
Годовалый Ричард убежал от няни и бодро поковылял к папе: я тоже хочу играть. Генрих взял его на руки, и мальчик, привлеченный блеском золота и драгоценных камней, схватился за цепочку с распятием на шее отца. Генрих с трудом разжал маленькие пальчики и поставил сына на пол:
– Я ужасно люблю этого постреленка, но буду любить его еще больше, когда он подрастет.
Продолжая делать смотр своим отпрыскам, король внимательно взглянул на двухлетнюю Матильду, которая тихо и серьезно играла с соломенной куклой.
– Надеюсь, ты не собираешься обручить ее прямо сейчас? – насмешливо произнесла Алиенора.
– Нет, по крайней мере, пока не поступит выгодное предложение, – ответил Генрих с лукавым блеском в глазах. – Я…
Король обернулся: в комнату вошел капеллан Алиеноры, а за ним появился другой священник, явно с дороги – ряса его была забрызгана грязью,