на большую дорогу и грабили честных контрабандистов. Но мне кажется, мы можем договориться.
Внук действенно подключился к переговорам и вместе с Казаковым и Романовым побывал в Лондоне, где готовились контракты с концертными продюсерами супергрупп. В кабинете у графа состоялась встреча с Китом Эмерсоном, после которой Шерман сильно зауважал Мишу Казакова.
Маэстро туманно представлял себе Россию, как родину Модеста Мусоргского, чьи «Картинки с выставки» он так безжалостно интерпретировал. Образованный рок-музыкант поинтересовался возможностью побывать в музее и на могиле великого русского композитора.
Романов ошеломил всех широтой кругозора, когда без справочника рассказал про дом музей автора «Бориса Годунова» в Псковской области.
Грустная история про могилу Мусоргского, которую забыли перенести при реконструкции мемориального кладбища, вызвала бурю эмоций. Памятник композитору с помпой установили в Некрополе мастеров искусств, а прах закатали асфальтом под автобусной остановкой. Та же участь постигла и захоронение его соратника Бородина.
Тем же вечером музыковеды побывали на концерте, возрождённых в «золотом» составе, «Deep Purple» на арене «Уэмбли». Набитый стадион не желал слушать новые опусы группы и требовал классику. Невозмутимый Ритчи стартовал с «Highway Star» и трибуны благодарно взревели.
На бис после долгих поклонов выдали «японскую» версию «Smoke on the Water», от которой дрогнули стекла в квартале, и Темза потекла вспять. Контуженый Казаков дал задание графу: обеспечить явку «живой легенды» в Таллине на 100%.
Два месяца мощной рекламной компании в Москве, Ленинграде и Риге дали отличный результат. Желающих увидеть живьём кумиров юности хватало и без рекламы. Таллинские гостиницы не могли принять такого количества фанов, поэтому гостей фестиваля разместили в пустующих летом школах.
И вот, наконец, настал чудесный день открытия советского Вудстока, поддержанный небесными силами и солнечной погодой. Кассы с трудом справлялись с наплывом, а денежную массу ежечасно увозили в банк мешками. В первый день на Певческом поле собралось почти 100 тысяч, и народ продолжал прибывать. Людские колонны запрудили всё Нарвское шоссе.
Кто из советских комсомольцев мог мечтать о концерте «Purple» или «Zeppelin»?
Этот музон переписывали после уроков на раздолбанных «Нотах» и «Айдасах», силясь разобрать на восьмой копии английские слова песен. Шерман стоял рядом с Бобом на «капитанском мостике» Певческого поля, где расположились датские телевизионщики. Отсюда открывался роскошный вид на безбрежное людское море, окружённое, словно авиабаза, вышками свето- и звукотехники. На главной звуковой башне в центре поля реял флаг фестиваля. Романов хлопнул Шермана по плечу:
– Мы сделали это! Если бы мне предсказали такое лет десять назад, набил бы мечтателю рожу от безысходности. «Зеппелин» играет в квартале от моего дома! Слышишь, как падает «железный» занавес