в нём,
Извиняюсь,
Эротический такой.
В общем, я по тротуару
Мирненько себе иду.
Вдруг,
Встречаю снежну бабу,
И с испугу не пойму.
Она движется на мэнэ,
Улыбаясь и шутя,
Предлагает, чтоб измерил
Я рукой её грудя.
Я толкую:
«Извините.
Я по-мойму ещё сплю.
Лучше вы меня щипните.
Я проснусь и всё – адью!…»
Но она мне отвечает:
«Как, простите, понимать?…
Что, вам грудь моя не нравэ-
Ться?… Етио – значит – мать!…»
Я немного испугался,
И в ответ ей говорю:
«Ваша грудь…
Я б не сознался,
Но вам открыто намекну…
Ваша грудь весьма красива.
Она фору многим даст.
Но уж слишком холодлива!…
Аж пропал во мне экстаз.
Может, вы, мамаша, кожей
Обтянули б их и всё…
Вот тогда на грудь похожа
Она б стала, ё – моё!…»
И старушка приуныла.
И пустила слёз струю.
– Ну и хам!…
Скажи на милость!…
Так сказать про грудь мою!…
И сказав мне на прощанье,
Столь обидные слова,
Она скрылась из вниманья,
Оставив мне после себя
Лужу.
В ней ещё мерцали,
Мои бесстыдные глаза.
Тут я вздрогнул на постели,
И открыл свои глаза.
Заглянув под одеяло,
Удивился я, друзья,
Как прекрасно одеяло
Впитало лужу от меня.
Всякому своё
«Всё во Вселенной неслучайно»
Когда придет и ляжет туча
На сердце звонкое твоё.
Когда его молчать научит
Чужое мерзкое враньё,
Когда затем шарахнут грозы
И станет плохо на душе,
Подумай, что поникли розы
И их пора полить уже…
Я слов на ветер не бросаю.
Бумагу пачкать не хочу.
Предпочитаю эти… как их?…
Ну – розы!… Что ж я торможу.
Они – живая мысль поэта.
Они – лишают меня сна.
И в общем, в этом нет секрета.
От роз я нынче без ума.
Я нежно глажу их рукою.
Вдыхаю дивный аромат.
Я поливаю их водою,
И каждый кустик очень рад.
Я аккуратно обрезаю
Гнилые ветви и листки.
От этого я просто таю!…
И тьфу на всякие стихи.
Всё во Вселенной не случайно.
Здесь место всякому своё.
Не стану я поэтом скверным!…
Я быть садовником хочу.
Плачу палачу
«Почему я такой?…»
Я не буду своим и твоим палачом,
Меня можно избить, уничтожить, продать.
Только я не терплю говорить ни о чём,
Мне хотелось бы, чтобы смогла ты понять…
Почему я такой?…
Почему