так уж и плохо. Меня кормят и одевают, я не нуждаюсь ни в чём особенном и могу зализать раны, полученные в первый день. Но с другой стороны… Мне тут тесно. Эта безопасность и комфорт, не дают мне рассмотреть мир вокруг. Место похожее на тюрьму. В сущности, это и есть темница. Однако если даже я выйду из этого дома, я понятия не имею куда идти. Без силы, власти и могущества моя возможная жизнь представляется мне как бродяжническая или же она вовсе прервётся, оказавшись я в не то время в ненужном месте. Пока что стоит остаться здесь.
– Ларс… – внезапно обратился ко мне старик, когда я уже собирался встать и уйти, – Как… еда? – вычленил я пару слов из его фразы.
Посмотрев на него, я несколько раз одобрительно кивнул головой слабо улыбаясь. Глаза старика сперва озадаченно вылупились на меня, так и показывая, что он в каком-то странном бреду. Почти мгновенно я заметил, что уголки его губ грустно скатились и придали ему удручённый вид. Он отвернулся и какое-то время смотрел куда-то в стену. Я стоял около своего стула и виновато пялился на него. Не понимаю, что не так?
– Ларс… – сдавленно произнёс он, всё также не смотря на меня, – Я знаю… – после этого была часть малопонятная мне, но вскоре я вновь уловил горстку слов, – … ты простил меня? – после своего вопроса он повернулся и стал смотреть мне прямо в душу.
Не знаю, что тут происходит, но нутро подсказывает мне что стоит ответить утвердительно. Только я об этом подумал и тут же заметил, что освещённая несколькими огоньками комната стала то темнеть, то светлеть вновь, будто пространство вокруг вибрировало. Я почувствовал, что у меня немного затряслись поджилки. Краем глаза увидел, как из кухни выглянула кухарку, с таким страшным от испуга лицом, которое я никогда до этого не замечал на ней.
Отойдя от мимолётного оцепенения, я стал яростно и быстро кивать головой. Это ни к чему не привело. И я заметил необычный мокрый блеск на глазах старика, который отнюдь не снимал с меня тяжёлого взора и не ослаблял свою «ауру». Я не мог сказать по своей ли воле он использует её сейчас, либо она вырывается из него, не умещаясь в его беспокойной душе.
– Да… Отец… – перелопатив в голове варианты, выжал я,
Реакция старика была непонятная. Он какое-то время ещё смотрел на меня. Потом его голова резко дёрнулась в сторону, и от этого по моей спине пошёл неприятный холодок, а после того, как он резко встал, подошёл ко мне и обнял, моё тело вовсе покрылось мурашками. Его «аура» более не действовала, и в комнате образовалась какая-то умиротворённая тишина. Он долго обнимал меня, но я не слышал ни единого звука пока он это делал. Я даже не мог оценить рад он, огорчён или зол. В нормальном ли сейчас он состоянии либо в страшном бреду.
Впервые за долгие годы мне было страшно. Я ничуточку не испугался, когда Лекс поймал меня в западню, я был просто зол; меня нисколько не проняло пробуждение в незнакомом и мрачном месте, а также все последующие за этим события. Но сейчас… Я вспомнил это странное и отвратительно чувство, сковывающее