можно назвать автобиографией, или, как теперь модно говорить, автофикшеном. И она наконец дает ответ – в неожиданном жанре «читательского автопортрета». Но ведь так даже интереснее, правда?
Андрей Манухин
Россане Витале, с одиннадцатилетнего возраста
разделявшей мою страсть к чтению;
терпеливо выслушивавшей мои самозабвенные восторги;
сражавшейся со мной бок о бок после уроков
в битвах Троянской войны;
служившей мне алтарником, когда я,
за неимением священника,
сама читала мессу на латыни в крохотной
лесной церквушке;
опасавшейся, как и я, выходить из залитой светом
комнаты на темную лестницу:
вдруг появится «мисс Джессел» из «Поворота винта»
Генри Джеймса,
а также ее дочери Паоле д’Альбертон, с самого детства
радостно сопровождавшей меня на самых причудливых
читательских тропах
Предисловие
Эта книга задумывалась не как очерк о чтении или, тем более, о литературе в целом, а как своего рода мемуары, чехарда воспоминаний и не особенно связных размышлений о книгах, которые, возникая в тот или иной период в моей жизни, неким образом на нее повлияли. Учитывая, что бегло читать я научилась уже годам к семи, а мне вот-вот стукнет восемьдесят, временные рамки выглядят весьма широкими. И тем не менее меня ужасно гнетет, что я так и не смогла прочесть все книги, какие хотела. Рассказывая о них, я не собираюсь строго придерживаться хронологического порядка – буду скакать туда-сюда по годам и эпохам, следуя мысленным ассоциациям, соединяющим в моей голове предметы и события. Не стану перечислять все: многие книги наверняка ускользнут из памяти, да и в любом случае слишком длинный список вас утомит. Упомяну, однако, и о тех, которые мне не понравились. Вероятно, кое-кто не согласится, как, впрочем, и с перечнем моих любимых. Что тут скажешь? О вкусах не спорят: на наше счастье, все читатели разные.
Заранее прошу прощения, если буду злоупотреблять выражениями, описывающими скорее романтические отношения: любовь с первого взгляда, страсть и страстность, влюбляться и любить, любимый и обожаемый… Так уж получается, что именно они наилучшим образом подходят для определения чувств, переживаемых мной всякий раз, когда я встречаю писателя или писательницу, в которых чувствую родственную душу или даже узнаю саму себя, в чей мир мне хотелось бы войти, в чьих книгах я обнаруживаю события, чувства, персонажей и темы, покоряющие мое сердце, заставляющие чувствовать любовь, страсть, очарование, восторг и вместе с тем боль, гнев, негодование. В молодости, если книга оставляла меня равнодушной или навевала скуку, во мне вскипала ненависть, ведь я тратила на нее драгоценное время, хотя могла бы посвятить его другой. Это ощущение влюбленности или крайнего раздражения возникает у меня до сих пор, хотя с годами