груди у собаки
Огромное сердце стучит.
За то, что под солнцем палящим
И в дождь за окном проливной
Он рядом, такой настоящий,
Такой бесконечно родной!
Бегу, спотыкаясь, с работы,
С порога воскликнув: «Я здесь!»
Ведь любит меня не за что-то,
А просто за то, что я есть…
Роман Башкардин
Чёрный кот всю ночь сидит у двери
Чёрный кот всю ночь сидит у двери:
Он границы Яви стережёт.
Будет самым страшным в мире зверем
Для чужих, кто в эту дверь войдёт.
Светлым днём он резв, пушист и скромен,
Но не любят люди темноту,
И не каждый разрешит у двери
Находиться чёрному коту.
Мол, он чёрен: верная примета —
Кличет и несчастья, и беду.
Только это выдумки. И это
Неизвестно мудрому коту.
Он – как пограничник междумирья,
Страж дверей, защитник всех дорог.
Будь у зла лихого даже крылья —
Чёрный кот не пустит на порог.
Только это людям неизвестно:
И в душе, и в сердце – чернота.
И, сложив персты в знамении крестном,
Все гоняют чёрного кота.
Для людей, кто в сердце носит камень,
Есть секрет пушистой темноты:
Тот, кто укрывается тенями,
Забирает светлые мечты.
Ну а кот мурлыкает, зевая,
И поёт про тропы к чудесам…
Он не чёрн! Он просто носит траур
По людей несбывшимся мечтам.
Там, где сыпал Архангел перья
Там, где сыпал Архангел перья,
выпал в городе первый снег.
По старинным людским поверьям
(может, правда, а может, нет),
В старом доме, как раз у парка,
жил волшебник, чудной старик.
Прятал добрые мысли в арках
и с воронами говорил.
По утрам просыпался рано,
заедал леденцом «Эрл Грей»,
Вечерами в тиши дивана слушал
грустную песнь морей.
Там, где сыпал Архангел перья,
город арками обрастал.
Появлялись повсюду двери —
где в кабак, где в органный зал.
И гуляли повсюду люди, и росли к небесам дома:
Город, как архитектор судеб,
нянчил лица и имена.
Город вырос, прошло два века
(ну а, может быть, даже три):
В сердце каждого человека
не осталось добра внутри.
Там, где сыпал Архангел перья,
пали звёзды на дно реки.
А волшебник, как прежде,
верил, что живёт доброта внутри.
В снег и ветер старик трудился,
этот мир зажигая в нас —
Прятал в арках добрые мысли. Но потом
его век угас.
Шли под аркой вчера с работы
(может, был это даже я).
Раздражения и заботы, предпоследний день
ноября,
Пустота ледяного сквера, из кустов вдруг
раздалось: «Тяф!»
Здесь Архангел рассыпал перья,
И шепнул: «Его имя – Граф…»
Граф вчера поцарапал двери,
И у Графа – игривый нрав.
Любовь Большакова
Черныш
Февральским холодным утром отец позвал Артёмку во двор. Да не просто позвал, а, загадочно улыбаясь, поманил пальцем, как будто приглашал посмотреть что-то необычное. Артёмка быстро накинул старую курточку и пошёл за отцом в тёплый сарай, где жили куры и овцы. Отец открыл дверь, и на мальчика пахнуло запахом сена, варёных листьев капусты и ещё чем-то непонятно-особенным: так всегда пахнет в помещениях, где живут домашние животные.
Он остановился в изумлении: на полу, в куче сухой соломы стоял на тонюсеньких ножках совсем маленький чёрный, как уголёк, ягнёнок. Белыми были только самые кончики ушек. Малыш с любопытством смотрел на Артёмку своими глазами-бусинками и задорно вертел хвостиком.
Черныш! – воскликнул Артёмка. – Черныш, иди сюда!
– Ну, Черныш так Черныш!
Отец погладил ягнёнка и отошёл к курам. Артёмка