я.
– А ты при чем? Не тебя же ловят?
Он помолчал, приблизил голову к голове Елизаветы и буднично проговорил:
– Я настропалился ходить по ночам.
– По ночам? А куда?
– Без разницы. Куда попало. И сам я этого не замечаю, и не помню утром, что ходил. Хоть убей.
У Елизаветы округлились глаза:
– Ты не прикалываешься? Нет?
Он промолчал.
– И давно это? Ты не говорил!
Потому что и понятия не имел. Что такие способности. И родители ничего такого не говорили. Значит, началось не так давно. А узнал-то я сам. Случайно. Но зайдем, а то Зинаида нас потеряет. Потом доскажу.
И они пошли на кухню, где кондитер умело боролась с пеной на поверхности варенья, не давая ей проступать слишком азартно, и убирая по мере необходимости.
– Все в порядке, – заверила Елизавета в ответ на ее взгляд. А ты не будешь звонить?
– Сейчас, разделаюсь с этой кашей и тоже звякну. – Она внимательно посмотрела на подругу, но ничего более не сказала и спросила Лузина, с чем-то копошившегося в прихожей:
– Геннадий, ты что предпочитаешь на ужин?
– Ха, все, что угодно, кроме лягушатины, – последовал незамысловатый ответ. – Но у нас же осталась закуска, так что особого изобилия, может, и не надо.
– Заметано. Тогда сварим макароны – как гарнир.
– Давай, Зин, я сварю, – вызвалась Серова, – ты отдохни от ягодных полян и от варенья.
– Да, я, пожалуй, выйду, охолонусь, – и Зинаида покинула помещение, захватив кусочек куренка для кота.
– Как же ты определил, что дело не в порядке? – спросила Елизавета Лузина, не упоминая дурацкого слова «лунатик».
– Случайно. Видишь эти часы? – он помахал рукой. – Утром просыпаюсь – показывают больше двух тысяч шагов, хотя я проспал все ночь, никуда не выходя. Так мне казалось… И он рассказал всю историю с ночными хождениями, которые почти поставили крест на ожидаемом приезде Серовой.
– Вот так, – заключил Геннадий. – Хорошо, что ты безо всяких решила двинуться сюда! – Он с уважением склонил голову. Но теперь ты, поди, будешь опасаться?
– Еще чего! – и она сурово сдвинула брови. – Да и, по-моему, такое преходяще. А я уж думала…
Что думала Елизвета, она уточнять не стала, лишь тонко улыбнулась.
Вошла ее подруга, и они принялись собирать на стол, поскольку время стремилось к ужину. Макароны с нарезанной грудинкой составили роскошное горячее блюдо, все остальное, даже и холодное, после дневной духоты, пришлось к месту. Гена буквально цвел и без конца сыпал шутками, не забывая разливать напитки. Улыбка не сходила с его лица, и он в эти минуты напоминал участниц конкурса красоты, которые весь тур проводят на сцене с оскаленными зубами.
Теперь застолье стало неторопливым: основные планы дня были выполнены, ничего ненужного не произошло, перспективы ничем особо не омрачались. Совершенно умиротворенным выглядел Геннадий.
– Вы не стесняйтесь, – закусывайте, а главное, не забывайте, что у меня сегодня