он глаза и взглянул на нее, и с тех пор
Это сиянье поет свои песни в крови у него,
По стихам его вольно гуляет луна с той поры…
Много тоски беспокойной в отце моем было,
Но не стояла она, колесница блужданий, во время томленья и жажды
У дома его.
Поэтому знал он молчанье и песню-напев —
Знал хасидский нигун —
И глазами любил крылья птиц.
«Хотят лететь – и летят себе – так».
Но мама моя – у нее
Томление страстное крепко привязано было
К колеснице той странствий:
Путем понимания сердца
Все ее существо умело ходить, ступая ногами по морю,
Следуя следом луны на волнах
Ко мне, ее сыну в Сионе…
Но она не нашла меня – я не сидел
На морском берегу и не ждал ее.
И она возвратилась – по следу луны на волнах,
Изможденная странствием, с головой в лихорадке, пораженная морем.
И теперь моя мать – как отец – оба мученики молчания.
На искрящихся волнах есть след от луны —
Да еще есть единственный сын
В целом мире,
Уцелевший на кровавом следу грозы.
Йован Зивляк
В переводах с сербского Лилии Белинькой
это не город в котором ты будешь искать птиц
или собирать травы в конверты гербария
на лугу следить за кротом
смотреть как за берегом исчезают пряди
облаков. с севера приходит зима и порхают стаи
воробьёв в воздухе подобно мёртвым письменам
a дурашливая клио стоит в дверях музея и улыбаясь
прислушивается к звону монет. с вышек льётся вода
запах ромашки
розмарина. за окном некое лицо промелькнёт как отблеск
кувшин который никто больше не клеит. o уста что вы
замерли над книгами в которых бормотание слепого
опустошённость что исчезаешь под руками
всё то что тебя бросало в сутолоку имён
пусть теперь с призраками запляшет на шумной улице.
темно тёмное море. в глубинах
еще темнее. как раствор лакмуса
в лакмусе в чьих соединениях
трепещет ангел. с берега приносит
песок. издалека доносятся голоса. и всё
опускается нa каменный мол
где в полёте кувыркаются ласточки. язык которым
когда-то призывали и что строил
корабли сейчас летает подобно пуху
под стенами крепости. a множество прибывает и
прибывает и сама вода прогибается под
ступнями. рай босоногого детства потерян
былые идеалы увы не вернуть. но никто
не видит облако которое стремительно опускается
чтобы стереть эти письмена замыкая снова
уста тем что будут вскоре сумрачно
шелестеть
вблизи стен
слушая как в мелкой посуде
горит мясо.
кто поддерживает жизнь
комочек воздуха. дыхание
рождающее