когда малыш КолКол вырастет он будет помогать тебе в этом.
“Вырастет? – он обернулся головой на палатку, – Шао… – и улыбнулся, – уж надеюсь”.
В это время воевода по императорскому приказу отчитывали за измену. Прибыли не только чиновник, но и глава гвардии самого Императора со свитой из солдат.
– Я, Ян Сюа Рэ, прибыл в уезд Тянсо от лица Императора наказать вас по закону, – он старался говорить грозно, несмотря на то, что выглядел молодо, он часто поморгал, осмотрев всех людей в зале, – По закону, – ещё раз повторил он, – а закон гласит, что измена карается казнью всех близких родственников. Ну ещё, по закону, у вас есть двадцать четыре часа, чтоб найти доказательство, что вас обвинили ложно, – он немного покивал и добавил, – это всё, – улыбнувшись.
Потом спрыгнул с лестницы и отправился во внутренний двор, будто ничего серьёзного он не сказал и не приписал никому смертный приговор.
– Отец, – произнесла Яэ, но он быстро перебил её.
– Не волнуйся. Мы не изменщики. Закон способен защитить нас, – хоть он и сказал это, но уже понял, что нежилец и, возможно, молодому министру стоило верить больше…
Он попросил Яэ погулять с другом, как ни в чём не бывало. А сам остался с женой и мечниками.
– Господин, я умру за вас и умру с вами, – немедля ни секунды это вылетело из уст Цидо.
– Я полностью солидарен со своим младшим братом, – Ван отдал воеводе поклон.
– Лучше защитите Яэ, – произнесла госпожа Мансу.
– Да, я согласен, – подтвердил слова жены, – Я хорошо просчитался, но она в этом не виновата. Я слишком показушничал. Это мой последний приказ вам.
Возможно люди, живущие одним днём не верили, что завтра умрут. Или… слишком хорошо знали, что это неизбежно.
– Знаешь, Ван, мы столько лет живём вместе. А я только сейчас понял. Мы никогда не пили вместе, – произнёс Цидо, когда они покинули зал.
– Так давай купим самое дорогое вино и найдём самую высокую крышу.
К вечеру они уже сидели на самой высокой крыше и пили самое дорогое вино…
А командиру прилетали вопросы от подчинённых:
– Нет суеты. Не странно это? Командир? Может у них уже все улики есть?
– Если бы были, они бы мне их предъявили, наверно, – он почасал затылок и поравил красный халат, – Я не знаю как это устроено, ясно. Я пару месяцев на службе. И не понимаю зачем казнить детей. Конечно, таков закон. Но может поправки внести, не?
– Вам можно рассуждать о таком?
– Наверно, нет. Не знаю. Об этом со мной не говорили, – он проморгался, а потом махнул рукой и сказал, – будь что будет.
А Ван уже в полупьяном состояние беседовал с младшим братом, любуясь красивым видом на прекрасные фонари уезда.
– А ветер холодный
Ставни срывает бешено,
Жаль только, не знает,
Что всё предначертано.
– Красивые строки.
– Хочу умереть с этим стихом на устах.
“Мы завтра умрём.” – на глазах Цидо застыли слёзы, и он сказал:
– Давай