твою приверженность к… культу дракона-императора, но одно дело скупать в лавках картинки и куколок и совсем другое лезть в драконье логово.
Агата захлюпала носом почти как Титус. Мачеха явно хотела что-то сказать, но из последних сил себя сдерживала.
Отец немного неловко потрепал Агату по плечу, а маленький барон воспользовавшись случаем попытался вцепиться в ее волосы.
– Он же не человек, родная, он дракон, – прошептал отец, так, что одна Агата могла его услышать. – Мы жили в столице, когда… когда его величество впал в неистовство. Хотя я и был тогда ребенком, но все помню, – взгляд отца вдруг застыл. – Когда эта туша закрыла собой небо, стало темно, как ночью, а когда три пасти извергли из себя огонь, стало светлей, чем на солнце. Я тогда выжил, а мой дом и двор, и родителей – все пожрало пламя!
Отец покачал головой, словно снимая наваждение, и вновь мягко посмотрел на Агату.
– Ты моя любимая доченька, я тебя на такое отправить никак не могу.
Агата снова шмыгнула носом:
– Но все же едут на Отбор, сегодня в святилище столько девиц записалось…
– А если все со скалы спрыгнут, ты тоже вниз сиганешь?! – не сдерживая себя больше, заорала мачеха.
Не в силах это все больше вынести, Агата зарыдала и бросилась к двери. Отец хотел было кинуться за ней, но маленький барон у него на руках заголосил еще громче и он остался его укачивать.
Глава 3. Ужин и разговор
Пока Агата дошла до своей спальни, ей наскучило рыдать. Возможно, дело было в ее отходчивом и практичном характере, не склонном к унынию и прочим тонким материям. Или в том, что комната, выделенная ей мачехой, располагалась в отдалении от всех прочих опочивален, и чтобы попасть в нее нужно было пройти тянущийся через весь дом коридор и подняться по винтовой лестнице в башенку, оставшуюся с тех пор, когда поместье еще было крепостью.
В круглой комнате, где столетия назад стояли на страже дозорные, теперь располагались кровать под нежно-розовым балдахином, с периной, напоминавшей облако, резной туалетный столик, и огромный шкаф, со слегка покосившимися резными дверцами.
Почти все стены закрывали портреты и гравюры с изображением Дракона-императора. На маленьких приставных столиках, на подоконниках узких стрельчатых окон, и на предназначенных для книг полках стояли фигурки и куклы, изображавшие его же – Андроника Великого.
Здесь были и простые матерчатые куколки, набитые козьей шерстью, с желтыми нитками вместо волос и зелеными пуговицами на месте глаз, и изготовленные из тончайшего фарфора куклы, с длинными шелковыми ресницами и золотистыми локонами, в одеждах, украшенных столь тонкой вышивкой, что им позавидовала бы любая Арлейская модница.
Вбежав комнату, Агата рухнула на кровать, разметав по лоскутному покрывалу заменявших ей подушку матерчатых драконов-императоров. Она хотела бы истерично зарыдать, в отчаянии заламывая пальцы, но из груди вырвался только слабый писк.
Разглядывая раскачивающийся на сквозняке балдахин, Агата думала о том, что же