ужина все перешли в гостиную. Расписанные фресками своды удерживали массивные колонны. На расчерченном квадратами каменном полу стояли диваны и кушетки, обтянутые изумрудным бархатом. Высокие окна выходили на террасу за которой лежал тонущий в закатном зареве сад.
Вероника пела, пока Агата аккомпанировала ей на клавесине. Голос сводной сестры был нежным и звенящим, а пальцы Агаты нервными и неловкими, и она то и дело попадала мимо нот.
Мачеха следила за ними, благостно склонив голову. Рассевшиеся на диванах господа тоже делали вид, что музыка их развлекает.
Нестор стоял возле распахнутых дверей, ведущих в сад. Последние лучи садящегося солнца играли на его каштановых волосах и смуглой коже.
Графский сын был ровесником Агаты, и они привыкли играть вместе в те далекие времена, когда она носила короткие платья и длинные панталоны, а он короткие штанишки и вышитые нянюшкой рубашечки. Тогда Нестор был куда трусливее Агаты и вечно обиженно хныкал, стоило ему упасть с забора или запутаться в ветвях деревьев, по которым они лазали.
Тогда-то их отцы и пришли к молчаливому соглашению когда-нибудь поженить своих детей и объединить таким образом их успешные предприятия: землевладение и разведение ферналей.
Агата уже несколько лет, как носила длинные юбки, а Нестор уже два года учился в столичном университете и посещал родные предместья Арлеи лишь летом, когда у него случались каникулы.
Агата давно не заговаривала с Нестором и, выпади ей такая возможность, то, возможно, не знала бы и о чем говорить. Однако, то, что рано или поздно они поженятся было для нее само собой разумеющимся. Это было так же очевидно и неизбежно, как заход солнца и восход луны.
Агата не испытывала по этому поводу ни печали, ни радости, просто знала, что когда-нибудь ей суждено стать графиней и нарожать полчище графинят. Ничего поразительного, обычная женская судьба.
Когда они закончили музицировать, Вероника, извинившись перед всеми, ушла наверх отдыхать, Нестор тоже куда-то подевался, а родители с оставшимися гостями обсуждали предстоящий Отбор невест.
– Говорят, что княгиня Дуаре записала княжну Лидию на Отбор невест, и уже заказала как можно скорее отшить две дюжины новых платьев, чтобы отправиться в столицу первым же кораблем, – поделился свежими сплетнями граф Дурине.
– Подумать только, – поразилась мачеха, подняв тонкие брови и важно обмахиваясь веером.
– Будете ли вы отправлять дочерей на отбор? – поинтересовался генерал Аркатау, вытягивая вперед сморщенную черепашью шею.
Сидевшая в дальнем углу гостиной Агата, судорожно вцепилась пальцами в рукоделие, которое доставала только при гостях.
– Вероника слаба здоровьем, а судьба Агаты уже, можно сказать, решена, – ответил отец, многозначительно переглянувшись с графом.
Закончив на этом обсуждать Отбор, гости вернулись к политике, а Агате вдруг стало нестерпимо душно в жаркой, освещенной чадящими свечами гостиной.
Извинившись